Мир продолжает обсуждать вероятность приближения ядерного апокалипсиса после того, как США, а следом и Россия, объявили о выходе из советско-американского Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Наряду с обсуждениями деталей и предположений с обеих сторон — кто и как нарушал договор, — в «левых» российских СМИ поднялась новая волна обвинений против Михаила Горбачева в том, что он более 30 лет назад подписал невыгодный для СССР документ. Если бы об этом шумели только «патриоты» и маргиналы, вряд ли такие помехи в эфире были бы кому-то еще интересны. Однако серьезные обвинения в подобном духе уже несколько раз публично высказывал и сам президент Путин.
Последнее прозвучало не так давно на коллегии министерства обороны: «Ликвидировались ракеты наземного базирования, а у Советского Союза не было других, у США — были и морского, и воздушного базирования, а у нас не было. Поэтому с точки зрения Советского Союза — это было одностороннее разоружение. Зачем руководство Советского Союза пошло на это одностороннее разоружение, одному богу известно, но это было сделано, а наши партнеры продолжали развивать такие системы, повторяю, морского и воздушного базирования». Бывший президент СССР немедленно отреагировал: «Никакого одностороннего разоружения не было. Согласно договору РСМД были уничтожены сотни ракет — как советских, так и американских» (цитирую по РИА Новости). Он напомнил, что, согласно документу, «США были вынуждены уничтожить 109 ракет «Першинг-2», размещенных на территории ФРГ, откуда они могли за 10 минут достичь территории СССР».
Оправдываясь, Горбачев сказал, что «президента (Путина), видимо, неправильно проинформировали». Мол, ликвидация ракет такого рода (воздушного и морского базирования) предусматривалась договором о сокращении стратегических наступательных вооружений. Речь идет об СНВ-1, который был подписан в 1991 г. в Москве и вступил в силу уже после распада СССР в 1994-м. Это другой договор и с другими условиями. И нет сомнений, что Путин отлично ориентируется во всех подобных соглашениях. Впрочем, предъявляя сегодня претензии Горбачеву, не следует сбрасывать со счетов и то время, когда генсеку ЦК КПСС приходилось иметь дело (в условиях экономического обвала страны) с искушенными в международных политических играх Рейганом и Бушем. Наверняка он хотел как лучше.
В сегодняшнем заочном споре между Путиным и Горбачевым эти важные детали в «одностороннем разоружении» СССР не кажутся мне главными — о них давно известно всем, кто следит за ядерно-ракетной темой. Мне интересны другие уверения Михаила Сергеевича: «…Все решения, принимавшиеся на переговорах по разоружению, тщательно прорабатывались в ведомствах, в том числе в министерстве обороны и Генштабе». Иными словами, Горбачев распространяет свою ответственность и упреки Путина в «одностороннем разоружении» СССР на всех, кто тогда занимался подготовкой этого договора. Что ж, логично. Хотя коллективная ответственность это почти всегда — безответственность.
Впрочем, в «тщательной проработке» положений ДРСМД у меня нет никаких сомнений: мемуары и воспоминания участников того события свидетельствуют об этом. Однако что касается затем дипломатического и политического исполнения этих «проработок» — тут вот как раз и возникает большой вопрос. Драматизм этих несовпадений подробно описывает в своих мемуарах бывший посол СССР в США Анатолий Добрынин. Следует заметить, что тогда в Советском Союзе, кроме ракет средней и меньшей дальности с радиусом полета от 500 до 1500 км, на вооружении состояли более сотни новых ракет СС-23 («Ока») повышенной точности, но с максимальным радиусом до 400 км. «И в этой связи, — пишет посол, — наши военные справедливо настаивали, что эти ракеты не подпадают под соглашение, хотя американцы стремились и их включить».
Весной 1987 г. перед приездом в Москву госсекретаря США Шульца Горбачев попросил Добрынина и маршала Ахромеева подготовить для него памятную записку с рекомендациями для обсуждения с ним разоруженческого договора. Такая бумага для генсека была разработана, причем Ахромеев специально подчеркнул, что Шульц, видимо, будет опять настаивать на сокращении ракет СС-23 и что на это нельзя соглашаться». Однако, вспоминает Добрынин, Шульц заявил визави, что он, Горбачев, сможет приехать в Вашингтон в ближайшее время для подписания соглашения, если только согласится включить в него ракеты СС-23. И «после некоторых колебаний Горбачев, к большому нашему изумлению, — Ахромеева и моему, — заявил (Шульцу): «Договорились».
Дальше — как в политическом триллере. Ахромеев сразу же пошел к генсеку, и когда спросил Михаила Сергеевича, «почему он так неожиданно согласился на уничтожение целого класса наших новых ракет и ничего существенного не получил взамен», Горбачев ответил, что он… «забыл про «предупреждение» в меморандуме и, видимо, совершил ошибку». Но когда Ахромеев предложил сообщить о недоразумении Шульцу, Горбачев взорвался: «Ты что, предлагаешь сказать госсекретарю, что я, генеральный секретарь, некомпетентен в военных вопросах и после корректировки советских генералов я теперь меняю свою позицию и меняю данное уже мною слово?»
Добрынин резюмирует: «Так в течение нескольких секунд разговора с Шульцем он (Горбачев), никого не спрашивая и не получив ничего взамен, согласился уничтожить новые ракеты, стоившие стране миллиарды. У Горбачева была прекрасная память, и он, конечно, хорошо помнил об этих ракетах. Но понимал, что если поставить этот вопрос на обсуждение… то он вряд ли получит поддержку нашего Генштаба, выступавшего против уничтожения таких ракет, фактически не подпавших под договор».
Но и это оказалось еще не все. Когда Горбачев прилетел в Вашингтон 8 декабря 1987 г. для подписания ДРСМД, то он «без серьезного торга согласился еще на одну уступку: уничтожить все ракеты СС-20 не только в европейской части СССР, но и в азиатской, хотя в Азии они являлись частью нашей обороны против американских баз в Японии и Индийском океане, а также противовесом китайским ядерным вооружениям». Так пишет бывший посол Добрынин в своих мемуарах.
Не вдаваясь в подробности, он дает свою оценку также и договору об СНВ-1 от 1991 г., на который ссылается Горбачев в ответе Путину, оправдывая условия «сдачи» советских ракет по ДРСМД. «Это был нужный и важный договор (СНВ-1). Но опять же с чисто военной точки зрения он был более выгоден Соединенным Штатам». Любопытно, сообщает автор, что 31 марта 1991 г. в газете The New York Times было отмечено, что американские участники переговоров по разоружению «были избалованы», пока «весьма обходительный» Шеварднадзе занимал свой пост и когда практически каждый спорный вопрос решался таким образом, «когда русские уступали 80%, а американцы лишь 20%». Ясно, что это была оценка работы не только министра иностранных дел Шеварднадзе, но и самого Горбачева. Известно высказывание госсекретаря Бейкера, что «советский министр выглядел почти просителем» и что «Советы нуждаются лишь в небольшом поощрении, чтобы вести дела, по сути, на западных условиях».
Немало интересных открытий о горбачевской дипломатии можно найти и в мемуарах заместителя госсекретаря США Строуба Тэлботта (при участии журналиста Майкла Бершлюса) «На самом высоком уровне. Закулисная история «холодной войны». В них в 1994 г. впервые были обнародованы, в частности, секретные послания и телефонные разговоры между Бушем и Горбачевым, Бейкером и Шеварднадзе. Как отмечают американские авторы, когда журналисты спросили у Буша, хорошо ли для Запада, что в СССР появился такой сильный лидер, как Горбачев, то он ответил: «Все от нас зависит. Мы явно хотим перемен в Советском Союзе. И перед нами человек, который тоже их хочет. Но как он их произведет, будет в известной мере зависеть от того, как мы будем с ним сотрудничать. Задача состоит не в том, чтобы «помочь» ему, а в том, чтобы, действуя в интересах США, побудить его проводить ту политику, какую мы хотим».
Эта установка была не только на словах. В своей книге посол Добрынин подтверждает, что Совет национальной безопасности США 13 марта 1989 г. принял конфиденциальный документ о том, как администрации Буша вести дела с Горбачевым. В нем прямо говорилось, что целью американской политики должно быть не оказание «помощи» Горбачеву, а взаимодействие с СССР таким образом, чтобы «подталкивать его в направлении, желательном нам». Свою задачу США не только выполнили, но и перевыполнили. С лихвой. Всего, считай, за пятилетку. Рейган начал, Буш завершил.
Два парадокса времени. Несмотря на арсеналы ядерного оружия СССР, оно так и не помогло ему сохраниться. И хотя ядерные «закрома» обеих стран снизились на порядок (даже в ущерб СССР-России), это не принесло народам ни мира, ни покоя. Угроза ядерного распространения и столкновения сегодня не менее, а более реальна, чем в годы самой ожесточенной «холодной войны». И об этом свидетельствуют новейшие военные доктрины США и России, допускающие при определенных обстоятельствах использование ядерного оружия. Прописанная в советско-американском заявлении еще в 1985 г. в Женеве на саммите Горбачева-Рейгана установка, что «ядерная война недопустима и в ней не может быть победителей», на новом историческом витке успешно похоронена. Сегодня кое-кто из заокеанских «ястребов», так же как и из наших «голубей», не только допускает такую войну, но и самонадеянно видит себя победителем в ядерном Армагеддоне.
Алла Ярошинская
