«Сталин умер вчера» – этот заголовок написанной много десятилетий назад статьи Михаила Гефтера стал хрестоматийным, я и сам цитировал это название в заголовке собственной статьи, написанной 11 лет назад. Название это отражает невроз, развившийся у мыслящей части советского и постсоветского общества сразу же после 1956 года, когда началось время оттепели – вдруг «они» опять его вернут. И, действительно, стремление к возвращению Иосифа Виссарионовича всегда было очень сильно в правящих кругах, да и в поддерживающих их гражданах. Слова Галича о «притаившихся гипсовых» бюстах вождя народов весьма точно передают это постоянное скорбное ожидание возвращения. И этот страх, что Сталин вернется, был оправдан.
Все дело в том, что сбросив Сталина с пьедестала, его преемники так никогда и не избавились от сталинизма. Да, появилась возможность говорить о преступлениях режима. Да, советские люди после Сталина перестали жить с тем липким ощущением страха, с которым жили при вожде. И, тем не менее, было достаточно любого намека, любого окрика – чтобы этот страх вновь возникал в каждом. Я сам очень хорошо помню воскрешение этого страха после избрания генеральным секретарем Юрия Андропова. Когда началась нелепая компания по борьбе с «нарушителями дисциплины», когда людей начали задерживать в кинотеатрах и даже общественных банях, казалось уже позабытый страх – страх не диссидентский, не имеющий ничего общего с протестом против системы, а самый что ни на есть обывательский, животный, вновь поселился в людях – и не выветривался уже вплоть до Горбачева.
Суть этого страха проста. Не мы решаем, бояться ли нам государства. Государство решает, каким ему быть – репрессивным или «перестроечным», карать ему или миловать, разрешать нам жить по-человечески или барахтаться в грязи и крови. Это и есть сталинизм чистой воды – когда за человека все решает «хозяин». Сталин и был таким «хозяином». Возможно, после его ухода хозяева обмельчали – но государство осталось таким же.
Поэтому Владимиру Путину не пришлось прилагать никаких особых усилий к тому, чтобы воскресить сталинизм в его самых отвратительных формах. На самом деле не имеет особого значения очередь, которая выстроилась к могиле Сталина у Кремлевской стены 5 марта 2016 года. Имеет значение, что россияне вновь живут в классическом сталинском государстве.
Один из лучших примеров этого – процесс над украинской летчицей Надеждой Савченко, один из самых драматических моментов которого совпал с днем смерти вождя. Дело в том, что Сталин преуспел в создании суда над невиновными. Его политических противников – и просто обычных людей, о существовании которых он даже не подозревал – как правило, судили за преступления, которых они никогда не совершали. Суд не утруждал себя никакими доказательствами, никакой попыткой изобразить правосудие. Суд был – митинг. Приговор был написан заранее и никого, по большому счету, не интересовал. Все знали, что «бешеных собак» расстреляют и не важно было, за что.
С Савченко очень похожая история. Никаких доказательств ее вины даже за то, в чем ее обвиняют, во время судебного процесса так и не прозвучало. Никаких объяснений того, как Надежда появилась на территории Российской Федерации, так и не поступило. Тем не менее, приговор был известен заранее и мало у кого возникали сомнения, что обвинение запросит для летчицы максимального срока. И эта история еще раз доказывает, что Сталин вовсе не умер вчера. Он еще жив.
Он живет в каждом метре территории аннексированного Крыма и оккупированного Донбасса – потому что расширение территории было одной из главных политических целей вождя. И при этом он никогда не задумывался о людях – так, как не думает о них Путин. Сталин не то чтобы не понимал, что после выселения коренных народов Крым превратится в пустыню, что его виноградники и сады поддерживались трудолюбием, зиждившимся на традиции. Он просто об этом не думал. Есть крымские татары, нет крымских татар – какая разница! Путин точно также не осознавал, что оккупация Крыма приведет к краху всей инфраструктуры полуострова, связанного с материковой Украиной не то что десятилетиями столетиями. Но его интересовал сиюминутный пропагандистский эффект, «сигнал» – а вовсе не будущее Крыма и его людей.
Сталинизм – это когда некомпетентность вождя представляется его гениальностью и люди истово верят, что не очень умный ограниченный человек знает, куда и как идти. Спору нет, Сталин был искушенным аппаратным интриганом, жестоким и беспощадным к конкурентам. Но когда политика вышла за границы партийной бухгалтерии, он оказался недалеким безумцем. Сталин даже 21 июня 1941 года отказывался понять, что его новый союзник Адольф Гитлер не собирается делить с ним мир. За эту глупость вождя советские люди заплатили миллионами жизней, разрушенными городами, голодом – военным и послевоенным - и отсталостью, которую не представляется возможным преодолеть даже сейчас. Но при этом именно во время и после войны обожествление Сталина достигло своего пика.
Путин точно так же не понимает, что цивилизованный мир не смирится с теми правилами поведения, которые он хочет навязать. Что России придется заплатить за его авантюры социальной, политической, технологической деградацией. Что россиянам предстоят десятилетия жизни в нищете и безысходности. Тем не менее именно после начала путинских авантюр рейтинг Путина в общественном мнении достиг своего пика. И это – еще одно доказательство сталинистского характера российского общества.
Я не буду утверждать, что Путин – это Сталин сегодня. Масштабы зла не те – как и масштабы личностей. Сталин все же был настоящим злодеем, экспроприатором и революционером. Он боролся за власть с ближайшими соратниками Ленина – и не просто выиграл схватку, а еще и умертвил всех, кто сомневался в его праве на первые роли. Это потом стало казаться, что Сталин – наследник Ленина. Ни сам Ленин, никто другой не воспринимали его в подобной роли. Наследником Сталин сделал себя сам.
А Путин – действительно «наследник Ленина», то есть Ельцина. Он получил власть из рук первого российского президента и никогда за нее не боролся. Тем не менее, Путин усвоил скорее сталинские, чем ельцинские уроки. Ельцин – при всех проблемах с популярностью – пытался всегда апеллировать к обществу. Путин – при том, что проблем с популярностью у него нет – делает ставку прежде всего на репрессивные структуры. Сталин поступал ровно также. Он никогда не доверял толпам, впадавших в исступление от одного его вида на трибуне. Он верил только НКВД. И Путин верит только ФСБ. Потому что в сталинистском государстве репрессивный аппарат всегда надежнее общества. Диктатор всегда боится, что общество неискренне, что появится мальчик, который заметит, что король голый. И тогда должны найтись те, кто закроет рот мальчику и расстреляет толпу еще до того, как она начнет сомневаться.
Почему в этом случае люди, которые несут цветы к сталинскому памятнику на Красной площади, должны испытывать какой-то когнитивный диссонанс? Сталин для них – это даже не история. Сталин – это самая что ни на есть современность. Они продолжают жить в государстве, построенном по сталинским принципам и вершащим суд по сталинским законам. Они продолжают радоваться каждому своему танку на чужой территории – при этом эту самую территорию они искренне и бесхитростно считают своей, не оккупируемой, а освобождаемой. И они несут цветы человеку, который выстроил этот долговечный и вдохновляющий их режим. А что касается миллионов жертв – так ответ на этот вопрос есть у каждого, кто возлагает свои цветы к монументу вурдалака. Он варьируется от «мыженезнали» до «лес рубят – щепки летят» – в зависимости от того, что именно хочет сегодня слышать от своих подданных очередной «хозяин».
Поэтому Сталин еще не умер.
