За кризисом миграции в Европе 2015 года последовал всплеск преступлений на сексуальной почве и сексуальных домогательств? Этот щекотливый вопрос многие предпочли бы не слышать, тем более не отвечать на него.
Но в результате такого коллективного молчания дискуссия вокруг этого вопроса часто оказывается изолированной до двух крайностей. С одной стороны, в ней доминировали популистские правые. Например, в ответ на сексуальные посягательства в Кельне в канун Нового года 2015-16 немецкие сторонники Alternative für Deutschland устроили беспорядки и призвали к массовым депортациям. Тем временем, на другом конце спектра, многие европейские либералы и прогрессисты реагировали в духе трех мудрых обезьян: «Не вижу, не слышу, не скажу».
Но почему эти дебаты должны ограничиваться этими двумя крайностями? Безусловно, хорошая социология требует проведения тщательных эмпирических исследований сложных явлений, особенно когда они противоречивы и чувствительны с точки зрения политкорректности. В конце концов, только тогда их можно лучше понять, а меры государственной политики - надлежащим образом сформулировать и направить.
Тем не менее до недавнего времени достоверные данные отсутствовали почти по всем аспектам взаимосвязи между массовой миграцией и сексуальным насилием. Статистика либо представляла собой клубок изменяющихся определений «сексуального насилия», либо - в случае ряда стран, в том числе и Швеции - вообще отсутствовала.
Теперь ситуация изменилась благодаря работе социологов Ардавана Хошнуда, Хенрика Олссона, Яна Сундквиста и Кристины Сундквист. В недавнем номере журнала Forensic Sciences Research они опубликовали статью о «шведских насильниках», в которой они анализируют характеристики лиц в возрасте от 15 до 60 лет, осужденных за «изнасилование+» в отношении женщин в Швеции в период с 2000 по 2015 год. Термин «изнасилование+» здесь относится как к актам изнасилования, так и к покушениям на изнасилование, в том числе при отягчающих обстоятельствах.
Исследователи обнаружили, что в течение этого срока за изнасилование+ в отношении женщин в Швеции было осуждено в общей сложности 3,039 преступников, почти все из которых (99,7%) были мужчинами. По данным исследователей, 40,8% - правонарушители, родившиеся в Швеции у шведских родителей. Однако поразительно, что почти половина правонарушителей родилась за пределами Швеции (47,7%). Из числа правонарушителей, родившихся за границей, 34,5% были выходцами из стран Ближнего Востока/Северной Африки, а 19,1% - выходцами из остальных стран Африки. Таким образом, 16,4% осужденных - выходцы из стран Ближнего Востока/Северной Африки, а 9,1% - выходцы из Африки (за исключением Северной Африки).
В этой категории явно большое количество иностранцев, но насколько оно большое? На основании данных учета населения, который ведется официальным агентством статистики Швеции (SCB), примерно 20% (19,7%) населения Швеции составляют лица, родившиеся за границей. Среди осужденных за изнасилования и покушение на изнасилование 47,7% составляют лица, родившиеся за границей, поэтому их в этой категории их примерно в 2,4 раза больше.
Более того, если собрать вместе различные статистические данные, то окажется, что в Швеции проживает 565,902 иностранца, которые родились в Северной Африке и на Ближнем Востоке, что составляет 4,9% населения Швеции. При этом 16,4% осужденных за изнасилования и покушения на изнасилование - это лица, родившиеся за границей, в Северной Африке и на Ближнем Востоке: превышение в 3,3 раза. И эта цифра возрастает до 4,7, если учитывать всех граждан, родившихся в Африке (за исключением Северной Африки).
Может ли быть так, что власти Швеции выделяют лиц, родившихся за границей, в качестве обвиняемых в изнасиловании и покушении на изнасилование? Или же жертвы изнасилований и покушений на изнасилование в Швеции несоразмерно чаще сообщают о преступлениях, в которых виновными оказываются лица иностранного происхождения? До сих пор этот вопрос остается открытым - хотя никто не представил убедительных доказательств, подтверждающих одну из этих гипотез.
