В феврале 2018 года шейха Латифа, принцесса Дубая, покинула свою родную страну и села на яхту, принадлежавшую состоятельному французскому светскому льву. Ее отец, шейх Мухаммед бин Рашид Аль Мактум, быстро собрал команду с целью выследить ее. Через несколько дней она была принудительно возвращена домой.
Вся сага осталась бы в тайне, если бы не 39-минутное видео, которое 33-летняя принцесса записала до своего побега. Оно попало руки журналистам после ее задержания. «Если вы смотрите это видео, это плохой знак, - предупреждает она зрителей, умоляя спасти ее жизнь. - Либо я мертва, либо в очень, очень, очень плохой ситуации».
Жуткие предсказания принцессы Латифы, похоже, сбылись: ее семья заключила ее под домашний арест. Но ее последняя мольба заслуживает внимания. В совокупности с подробностями ее неудавшейся попытки побега, записанное шейхой видео дает редкое представление о тайной жизни принцесс арабского мира и других привилегированных женщин и фокусирует внимание на зияющей пропасти между их мнимой сказочной жизнью и страшной реальностью.
Большинство женщин в арабском мире находятся в незавидном социальном положении. Традиционные семьи обычно накладывают серьезные ограничения на женщин; в зависимости от того, к какому племени они принадлежат, женщины могут быть связаны по руками и ногам: за них решают, когда и за кого они выйдут замуж, сколько свободы им предоставляется вне дома, могут ли они пользоваться социальными сетями, вольны ли они путешествовать и где они могут работать, чему могут учиться и кому разрешено видеть их лица. В соответствии с опекунской системой Саудовской Аравии, родственник-мужчина - в некоторых случаях муж, отец или сын - имеет полное право принимать важные для жизни женщины решения с ее рождения и до самой смерти.
Эта практика распространяется на государственные учреждения за пределами родного дома женщины. Например, до недавнего времени финансируемый правительством Университет Объединенных Арабских Эмиратов запрещал студенткам носить с собой мобильный телефон с камерой. Его женский кампус обнесен стеной с колючей проволокой, а ворота охраняются. Университет по-прежнему сегрегирован, и студентки могут покинуть кампус с кем-то еще, только если их опекуны дадут на то согласие.
«Они используют разные формулировки, но [система опеки] существует. Она не настолько жесткая, как в Саудовской Аравии», - говорит Хиба Заядин, следователь Human Rights Watch. В частности, в ОАЭ, по ее словам, не существует закона против бытового насилия в отношении женщин. Изнасилование в браке не является преступлением, и женщины, которые работают без согласия своих мужей, считаются «непослушными».
Чтобы обойти эти ограничения, многие арабские женщины решаются на обман; они используют поддельные имена в Интернете, носят чадру, чтобы скрыть лицо, прячут сотовые телефоны от своих родственников и разрабатывают тщательно продуманные планы, чтобы улизнуть из дома. Наказание для пойманных зависит от того, какое правило они нарушили. Если окажется, что женщина вступила в интимную связь с мужчиной, это повлечет за собой самую суровую кару, включая порку, тюремное заключение или убийство чести. В Саудовской Аравии в следственном изоляторе под названием Dar Al Reaya, печально известном своими пытками, одиночным заключением и затяжными судами, содержатся уличенные в «аморальном поведении».
Привилегированные женщины арабского мира - независимо от того, являются ли они членами королевских семей или родственницами политической элиты, - во многих отношениях страдают сильнее всего. «Для них это невыносимо, - говорит Хала аль-Досари, выдающийся саудовский активист и ученый. - У них есть средства для того, чтобы жить по-другому». Женщины из «сливок общества» не лишены доступа к СМИ, в которых рассказывается о жизни женщин на Западе, и часто поддерживают с ними прямой контакт. Многие работники дворца – иностранцы, а за его пределами общение с «чужаками» часто происходит в частных школах и во время поездок в их семейные владения за границей.
Но это всего лишь напоминание о жизни, которая для них под запретом. Для многих из этих лишенных выбора женщин богатство вряд ли станет утешением.
Проблема усугубляется лицемерием. Многие привилегированные арабские семьи предпочитают представлять себя внешнему миру либеральными и светскими. Принцесса Латифа, например, приходится дочерью одному из самых «просвещенных» арабских правителей Персидского залива, которого раньше часто видели вместе с женой принцессой Хайей бинт аль-Хуссейн и дочерьми без головных уборов. Шейх Мухаммед даже выступал против насилия в семье и настаивал на усилении защиты несовершеннолетних в стране.
Но его отношение к дочерям противоречит этому международному имиджу. Это связано с тем, что правление династии шейха Мухаммеда также зависит от его приверженности традиционным ценностям в глазах его подданных, и это бремя ложится главным образом на вопрос о правах женщин в семье и стране. Женщины, которые угрожают патриархальному образу семьи или общественному порядку, сажаются под замок, будь то родственниками или государством. Женщины нередко подвергаются домашнему аресту, который сейчас наложен на принцессу Латифу.
Поэтому неудивительно, что попытки побега арабских принцесс не являются чем-то новым. Эта попытка принцессы Латифы была даже не первой. В 2002 году, когда ей было 16 лет, она пыталась въехать в Оман, но позже была заключена в тюрьму, подвергнута пыткам и лишена медицинской помощи. И, как объяснила принцесса Латифа в видео, она изначально ощутила желание бежать после того, как ее старшая сестра принцесса Шамса потерпела неудачу в собственной попытке спастись, после чего ее годами держали в дворцовой тюрьме.
Проблема выходит за рамки Дубая. Яхья Ассири, директор лондонской правозащитной группы ALQST, которая работает от имени арабских женщин, сказал, что в 2013 году с ним связались четыре дочери покойного короля Саудовской Аравии Абдаллы, которые хотели сбежать. Ему сказали, что все они находились под домашним арестом, две - в одном месте и две - в другом. После того, как сводный брат Абдуллы, Салман, занял трон, Ассири потерял всякий контакт с девушками и их матерью, которая пыталась помочь им сбежать. «В своем последнем письме к матери я спрашивал, смогла ли она решить вопрос. Мы просто хотели узнать, помогла ли ей наша работа, - сказал Ассири. - Мы не получили ответа».
