Король и я
Свежий ветерок дует с Малайского полуострова – по крайней мере, с Marriott Theatre - от добротной новой постановки знаменитого пригородного театра «Король и я», дебютной работы режиссера Ника Боулинга на новой сцене, до сих пор известного своими интимными, захватывающими спектаклями Чикагского театра TimeLine Theatre.
Новая постановка Боулинга не совсем расходится c канонами театра. С одной стороны, звездой спектакля стала одна из самых преданных этому театру актрис - Хайди Кеттенринг, которая, в обманчиво сложной роли Анны, подыгрывает саркастичному описанию Оскара Хаммерштейна типичной школьной учительницы-англичанки, одновременно апеллируя к понятиям постколониального западного превосходства 40-х.
Смотреть «Король и я» с некоторой регулярностью – значит, каждый раз восхищаться, как умело эта постановка делает из многоженца симпатичного персонажа, и как бесстыдно она льстит англо-американскому мировоззрению. «Я не могу оставаться в этой стране, где обет не имеет смысла», - без всякой иронии заявляет Анна королю Сиама, как будто Британия 19-го века всегда выполняла собственные геополитические обещания. Ну, не совсем.
Но Кеттенринг, находясь в расцвете своих вокальных возможностей, приправляет свою самодовольную героиню щепоткой Бриджит Джонс, капелькой Дж.К. Роулинг, а ее король, очень чувственный и молодой Эндрю Рамчаран Гиларт, демонстрирует свой впечатляюще мускулистый торс на ее глазах, все живо подмечающих, но стыдливо опущенных.
Искра Кеттенринг задала тон для очень светлой и оживленной постановки неожиданно интимного толка. Боулинг убедил дизайнеров Marriott, особенно Томаса М. Райана, найти гораздо больше глубины и масштаба в привычном пространстве - набор фоновых декораций в задней части сцены, освещенный Джесси Клугом, зрительно ее увеличивает. Костюмы Нэнси Миссими похвально непрактичны, но с необходимым намеком на традиции. Проще говоря, Боулинг обошел некоторые правила Marriott, но не нанес вреда целостности шедевра.
У Боулинга, очевидно, есть в запасе некоторые очень интересные идеи. У Гиларта, может, и нет необходимых вокальных «королевских» данных, но он не просто вносит в постановку некую живость, но и производит впечатление человека, который наслаждается жизнью и склонен к спонтанности, в отличие от амбициозного, но неуверенного в себе правителя, каким он был задуман Роджерсом и Хаммерстайном. И надо отдать ему должное, Гиларт припас для последней сцены козырь в рукаве.
В большинстве постановок этого произведения, князь Чулалонгкорн, чью роль здесь исполняет Мэтью Узаррага, как правило, это крошечный взрослый. Боулинг позволяет ему быть маленьким ребенком, тем самым придавая повествованию недосказанность. И «Something Wonderful», полумольба, полубаллада, которую поет здесь Кристен Чой, трогает за живое.
Естественная и ненавязчивая хореография Томми Рапли тоже далека от обычных канонов этого театра - Рапли, кажется, принял во внимание, что ни один из жителей дворца не знает, как правильно танцевать, тем более, что все они загнаны в угол при столкновении двух разных культур. Таким образом, большинство движений нерешительные и нервные. Эта нарочитая неловкость действительно придает человечности тем, кто живет во дворце, и подчеркивает одну из важнейших ноток постановки – замкнутость мира, замершего на пороге перемен.
