Слово и дело
«Все мы родом из крови, соленой воды и заливающейся криком матери, умоляющей, чтобы мы покинули ее тело». Учитывая то, что мы знаем о происхождении видов, и редкость того, чтобы даже восторженная мать во время родов стремилась продлить этот явно не приятный процесс, это довольно очевидное наблюдение о наших общих истоках. Эту своего рода философскую фразу нечасто можно услышать в театре, на телевидении или в местном ресторане за поеданием бесплатных хлебных палочек.
Но в пьесе Уилла Ино такие наблюдения льются вольным потоком, будто лава. Можно сказать многое об Ино, совершенно уникальном авторе таких пьес, как «Миддлтон» и «Реальная семья Джонс», главную роль в бродвейской адаптации которой исполнил Майкл С. Холл. Но одно можно сказать точно - Ино любит обсуждать начало и конец жизни – «стремительное начало и мрачный конец».
Если подобная жестокая правда о первом и последнем дне человека для вас уже чрезмерна, то «Слово и дело», постановка Lookingglass Theatre Company, явно не для вас. Lookingglass, может быть, известен яркими образами в стиле Мэри Циммерман, но в «Слове и деле» нет ничего впечатляющего, кроме того, что режиссером спектакля выступил талантливый молодой режиссер Марти Лионе. В нем нет ни Алисы, делающей кульбиты в воздухе, ни знаменитого шеф-повара. Нет даже литературной обработки.
Есть только один чикагский актер, Майкл Патрик Торнтон, выдающий монолог на 75 минут. Он стоит на почти пустой сцене. Его персонаж, который не сказал нам, откуда он – что намекает на то, что он, видимо, мог бы быть в любой точке планеты Земля - даже не назвал своего имени. В афише он указан как Путник. Он может, по крайней мере, найти утешение в том, что его прозвище напечатано в верхнем регистре. Такие маленькие победы нужно смаковать.
Если точнее, то в декорациях Дэна Остлинга, которые похожи на первую лунку в поле для гольфа нашей жизни, есть небольшое возвышение - горка, на которую Торнтон, который прикован к инвалидной коляске, должен подняться. Этот первый образ – создания не из нашего мира в котелке, взбирающегося на горку, по его словам, идущего не для того, чтобы судить или жаловаться, но отметить различия между его миром и нашим – непросто забыть. Он символизирует то, что Торнтон последовательно приносит в театр Чикаго.
Ино написал пьесу «Слово и дело», - которая уже была показана в Нью-Йорке, - не для актера в инвалидной коляске, а для ирландца, не наделенного никакими физическими недостатками. Тем не менее, Торнтон доказывает, что эта роль могла бы быть создала для него. Этот замечательный актер сумел найти суть необеккетского стиля Ино, проникнуться его мрачным чувством юмора, его стилистикой и склонностью задевать за живое.
В какой-то степени, думается нам, Путник рад увидеть, что земляне собрались вместе, а не сидят по одиночке перед светящимися экранами. Он шутлив по своей природе, склонен как критиковать себя, так и рассказывать смешные истории, восхищаться и критиковать, сопереживать и спровоцировать. Он – желанный гость, провокатор, наделенный глубокими мыслями, аутсайдер, который помогает нам увидеть себя со стороны.
