С чего начинается Родина? С паспортного контроля. Тут тоска по России слетает, как с белых яблонь дым, и хочется бежать обратно. Потому что наши люди готовы лететь с пятью пересадками в разных частях света, но пять лишних минут в очереди провести им невозможно совершенно. Русские всегда узнаваемы: они научились одеваться как европейцы и улыбаться как американцы, но как только встают в очередь, в них тут же безошибочно узнают русских.
На других языках в очереди стоят, а у нас для этого действия есть множество разных глаголов: пролезть, протиснуться, просочиться, протыриться, протолкаться и прочее-прочее. В любой очереди всегда найдется кто-то, кто протиснется вперед как ни в чем не бывало. В час пик, смиренно встав в конец очереди у эскалатора, можно простоять там до закрытия метро. В магазинах обязательно будет тот, у кого «без сдачи», а экспресс-кассы у нас существуют для тех, кто не хочет стоять в обычные. Про безумные пробки на московских дорогах можно снимать триллер-боевик «Никто не хотел пропускать», а в поликлиниках неизменным успехом пользуется бессмертное «я только спросить» и «мне на минуточку».
Такое чувство, будто именно в очередях русские вспоминают о скоротечности жизни и не могут ни секунды потратить впустую.
Знакомый швед, несколько лет живущий в Москве, очень спокойный, сдержанный человек, стоит только заговорить о русских очередях, становится крайне эмоциональным. Он со многим смирился и многое понял, живя с нами, но наше поведение в очередях приводит его в отчаяние. Он жалуется, что когда уезжает в Европу отдохнуть от России, то и там, в театрах, магазинах или клубах, обязательно встретится русский, который как ни в чем не бывало пролезет или протиснется.
При этом нельзя сказать, что наши соотечественники считают свое поведение нормой, поэтому ведут себя так только тогда, когда могут. Я, женщина с ростом метр шестьдесят, за день отбиваюсь от сотен людей, которые отпихивают меня в сторону или просто встают передо мной, словно меня не существует. А вот мой свирепого вида приятель ростом метр девяносто вообще не в курсе, что такая проблема существует.
Есть несколько подробных исследований об очередях, в которых маркетинг тесно переплетается с социологией и психологией. И среди главных раздражающих аспектов, кроме, собственно, скуки, исследователи называют «чувство несправедливости». Это так знакомое всем нам ощущение, будто соседняя очередь всегда продвигается быстрее.
Исследователи сравнивают два типа очередей: несколько небольших или одну большую, с ограничительными лентами, как это чаще всего бывает в аэропортах: получается такой змей Горыныч с одним хвостом и множеством голов. В «классической» очереди первого типа не столь счастлив человек, которого обслужили первым, сколь несчастлив тот, кто ждал своей очереди дольше, но видит, что соседняя продвигается быстрее. В очереди второго типа тот, кто стоит впереди, всегда на сто процентов уверен, что пришедший после него никогда не сможет его обогнать. Поэтому в такой очереди люди спокойнее, расслабленнее и дружелюбнее.
Как только понимаешь, что очередь — это не только об ожидании и трате времени впустую, но и о справедливости, то сразу становится интереснее. Одно дело думать, что русские просто неисправимые хамы, которым плевать друг на друга. Другое — проводить параллели между тем, как мы ведём себя в очередях, и тем, как устроено наше общество.
Действительно, умение «цивилизованно» стоять в очереди — черта не более богатых, а более справедливых обществ. Известно, что идеальные очереди — в Англии, Франции и Северной Европе, где расслоение меньше, чем в других странах, и сильны (пока еще) социальные институты. Но и в бедных странах не обязательно целая толпа будет протискиваться перед вами, и даже в Индокитае, где очень специфические представления о чужом личном пространстве, так ведут себя только русские туристы.
То, что наше общество устроено абсолютно несправедливо, — факт, с которым никто и не думает спорить. Люди в России делятся лишь на тех, кто верит, что это поправимо (их меньшинство), и на тех, кто считает, что ничего поделать нельзя (их большинство).
И это большинство живет по принципу: «мир несправедлив ко мне, почему я должен быть справедлив к другим».
Эта измотанность в ежедневной борьбе за существование и озлобленная усталость проявляются везде и во всем, но очередь — это то место, где мы все встречаемся, находимся очень близко и вынуждены, хотим этого или нет, коммуницировать.
Это как с законом. Мы знаем, что в стране он постоянно нарушается и есть целая каста, для которых он не писан, поэтому в глубине русской души нет никакого уважения к закону. Все нарушают его там, где только можно, хотя бы мелочи: не пристегнуться ремнём безопасности, припарковаться в неположенном месте, украсть что-то по мелочи в супермаркете, потратив при этом гораздо большую сумму, — это святое. У нас есть презрение к законопослушности и ухарская страсть к правонарушениям, за которые ничего не будет.
Так же и со справедливостью. Мы настолько не верим в нее, что даже и не пытаемся соблюдать там, где можем. Поэтому так показательна реакция окружающих на человека, возмущающегося, что кто-то идёт с переполненной покупками тележкой в экспресс-кассу или, не замечая остальных, проходит вне очереди. Да, все вокруг злы на того, кто лезет вперед, но тот, кто пытается исправить статус-кво, выглядит в их глазах и вовсе сумасшедшим.
В России все решает сила, поэтому принадлежность к привилегированным классам демонстрируют не только стандартные символы вроде дорогих часов и бриллиантовых колье, но еще и агрессивное, вызывающее поведение.
Известный актер может проехать по пешеходной улице, пока его охрана раскидывает прохожих по сторонам, освобождая дорогу, политик — припарковаться посреди проспекта, перегородив путь автобусам, а чиновник ударить пришедшего к нему просителя, и все это делается не потому, что эти люди «страх потеряли», а наоборот, демонстративно, чтобы показать: «мне все можно».
Низшие классы всегда стараются подражать привилегированным, копируя их символы. Поэтому такой популярностью пользуются копии брендовой одежды, подделки дорогих часов или позирование на фоне чужих дорогих машин или яхт. А если главный показатель высокого положение — безнаказанность и хамство, то такое поведение будут перенимать и остальные.
Вежливость, деликатность, тактичность — это не банальное проявление слабости, мол, будешь таким, тебя затопчут. Дружелюбность и хорошие манеры, по мнению наших соотечественников, это как стоптанные ботинки — символы того, что ты из тех, кому не позволено быть безнаказанным. «Тварь я дрожащая или право имею лезть везде без очереди?» — спрашивают себя наши люди. И никто не хочет быть тварью дрожащей. Толкаясь в очередях, они выстраивают временную иерархию, демонстрируя свои возможности плевать на всех с высокой колокольни. Хорошо, не очень высокой, но всё же…
«Доктор очередь» Ричард Ларсон подсчитал, что мы проводим в очередях и пробках 1-2 года своей жизни. У русского человека не так много возможностей проявить себя. А у большинства, кроме очереди, и нет больше ничего. Зато это целых два года жизни!
Конечно, даже в России есть места, где в очередях друг с другом демонстративно приветливы и учтивы. В дорогих магазинах, где за один раз оставляют сумму прожиточного минимума, люди не стоят в очередях, прижавшись друг к другу, как страстные любовники, чтобы никто ни дай бог не пролез вперед. Просто это как раз те самые люди, которые демонстрируют свой статус иными способами, едут по пешеходной улице на внедорожнике, например.
А остальным остается самоутверждаться в очередях.
Елизавета Александрова-Зорина
