Мы вошли в гостиную. Тут все было немного странно. Мы сидели за длинным столом, и если смотреть по правую руку от невесты, то на стенах гостиной был богатый безвкусный ремонт. А если смотреть по левую руку от жениха, то открывался вид во внутренние комнаты, где ремонта не было вообще, причем лет уже 40. Это была квартира на Тверской, и здесь во всем была самая комичная показуха. Для гостей все золотое. А для самих себя разруха. Гостевой туалет золотой. А хозяйский, куда я забрела по ошибке, был 1952 года рождения и не сказать, что с достоинством переживал свою старость.
Это была свадьба. Муж женился на своей жене в третий раз. Каждый раз, как они сходились после размолвки, они закатывали полноценную свадьбу с фатой, фраком и множеством гостей, не знакомых друг с другом.
Ну, и захотелось как-то порезвиться... Напрашивалось просто...
Я пришла с приятелем. В таких домах невозможно просто назвать имя, нужно обязательно добавить, кто ты. Вот жанр под названием «я, Юра, музыкант» не терплю. Мне дискомфортно. И тому, кого представляют, дискомфортно. Я никак толком не могу станцевать эту простую фигуру речи.
Мне не то, чтоб совсем не даются светские навыки, а просто ни про кого из моих друзей толком не ясно, кто он. К тому же сразу начинают оценивать. И его, и тебя. В общем, мучительно.
Мой спутник — декан философского факультета в главном университете крупного российского города. Но в обществе людей с ремонтом по правую руку от невесты это как простой инженер у Райкина в юмореске про дифцит. И я возьми да и ляпни с серьезным лицом: «Это Иван, он модель Хьюго Босс». Почему Иван?.. Ну, говорю же, не хотелось напрягаться — хотелось резвиться. Ничего более лихого и смешного я в своей жизни не делала. Даже прыжок с парашютом и драка с молодым нацистом на Болотной площади так не окрыляли.
Как? Неужели? Не художник, не режиссер, не писатель, не сценарист, а вот этот обрюзгший дядька — модель? Ну, конечно, модель. А что? Слышали про боди-позитивную концепцию?
Тут же все и припомнили, что действительно как будто видели «Ивана» в рекламную кампанию прошлого сезона.
Приятно, когда гонишь всерьез, смотреть слушателю прямо в глаза. Приятно гнать всерьез в компании умничающих. Есть ли что-то более веселое, чем гнать в обществе людей, которые воспринимают себя серьезно?
Для современного человека нет ничего мучительнее, чем сообщить, кто он.
Глаза на лоб. Зуд под ложечкой. Кто я? Поди пойми. Сегодня каждый живет при собственной жизни как ночной сторож при чужом складе, как сказал бы Бабель.
Культурологи говорят, что человек традиционного общества этих проблем не знал, его положение в обществе никак не расходилось с его представлением о самом себе. Он знал, кто он и каково его предназначение. А современный человек сталкивается с большими проблемами с идентичностью, по большей части он не знает, что он такое. Ни одна из многих его идентичностей не удовлетворяет его представлению о себе. Он всегда больше, чем любая его принадлежность.
При этом общество заметно давит на человека, чтобы он в этой своей роли умел успех. Обязательно успех.
О масштабах проблемы хорошо знают психотерапевты и разработчики фейсбука.
Мы сомневаемся, кто мы. Чтобы решить эту проблему, существует несколько стратегий. Так называемая «биографическая стратегия» формирует идентичность через биографию: это психотерапия, это дневники в ЖЖ, это ФБ и другие интернет способы фиксации биографии.
Фейсбук помогает нам конструировать персональный образ, он делает все, чтобы наша жизнь стала более наглядной: каждый день и каждый час напоминает, что мы делали в этот день в другие годы, с кем были, какие места посетили, какие бары, клубы, театры, какие наши реплики и фотографии получили наибольшую реакцию от наших «друзей».
Кто я? Я тот, который в фейсбуке. Даже биография у меня есть.
И третья свадьба в жизни мужа и жены из начала колонки решает ту же самую задачу. Создает вехи биографии, зарубки на жизни. И ту же роль играет разбухший институт психотерапии.
Те, кто хочет проанализировать тенденции в современном обществе, следите за фейсбуком. Он — главный и самый чуткий общественный барометр. Он реагирует на запрос в обществе и он формирует предложение.
Есть у меня студентка, просто чудесная девушка, глубокая, талантливая. Она по профессии врач, дерматолог. Дочь, внучка и правнучка врачей, потому в юности ноги сами привели ее в медицинский. А посредине жизни она обнаружила, что не знает, кто она. «Чойта я врач?» – сказала она сама себе и ноги сами привели ее ко мне на курсы. Тихая, с едва слышным голосом со всем своим тихим омутом приплелась. И есть у нас задание – почти начальное, одно из первых — мы берем друг у друга интервью. У кого брать интервью — выбираешь сам. И вот такая же как она, другая, тихая, посмотрела на нее, и увидела в толще вод Анлантиду, и выбрала дерматолога для интервью. И оказалось это интервью таким неожиданным и сносящим крышу, что все ахнули. И выглянула она стыдясь из-под толщи своих вод и такое рассказала, что никакой публичный и звездный человек не скажет, потому что публичный он и так весь на поверхности — ничем не удивит. Но среди всего прочего рассказала одну историю, которую я не могу забыть...
Ходила к дерматологу пациентка, и была она больна между прочим не кожным заболеванием, а шизофренией. И все меньше по делу говорили они, а все больше про то, что шизофреничке интересно. И все время говорила шизофреничка, что она космонавт. Почему космонавт? Фиг его знает. Видимо, потому же, почему философ Алексей – модель Иван. И говорит эта врач вдруг, как ей было завидно, что вот сидит человек, который знает, кто он, вот на 200 процентов он уверен, что он космонавт, и так эта уверенность завораживает и привлекает, «ведь я-то не знаю, кто я. А она-то знает».
Представляете. Это шизофреничке-то позавидовала? Шизофреничке. У которой больная идентичность. Но есть. Вот тоска.
