Владимир Путин уверен, что победит в Украине, потому что он должен это сделать. Он не оставил себе других вариантов, начав войну, которую называют борьбой за выживание России, войну, которая переосмысливает национальную идентичность и с которой он связывает судьбу своего режима. Это экзистенциальная борьба. Возможно, именно поэтому он, игнорируя будущее, сосредоточен на переосмыслении прошлого и выживании в настоящем.
К несчастью для российского лидера, будущее имеет неприятную привычку настигать настоящее. Чем бы ни закончилась его завоевательная война в Украине - а вероятность полной победы достаточно мала, - трудно представить себе исход, при котором Россия не окажется в изоляции на долгие годы. Страну ожидает будущее с низким качеством товаров и низкими стандартами безопасности, мизерными прямыми иностранными инвестициями и снижением реальных доходов.
Пока что россияне предпочитают не обращать на это внимания. Опросы общественного мнения, ненадежные в любой автократической системе, свидетельствуют о растущей поддержке правительства - в июле 68% респондентов заявили, что страна находится на правильном пути, по сравнению с 52% в феврале. Дело не в том, что сегодняшние проблемы незаметны, а в том, что больше людей теперь ждут, что проблемы уйдут, и пессимизм в отношении будущего уменьшился. Действительно, большинство не ожидает задержек зарплаты, ее сокращения или потери работы. Возможно, этому способствует и то, что все меньше россиян ждут новостей с фронта.
Все это важно, поскольку свидетельствует о том, что общественная поддержка носит конформистский, а не безоговорочный характер: россияне не ждут, что за поддержку придется расплачиваться. Эта деталь не ускользнула от Путина, который позволил своим гражданам стать зрителями его войны. Он преуменьшил значение трехвекторного вторжения в соседнюю страну, назвав его «специальной военной операцией», избегает массовой мобилизации и (большей частью) использования призывников. Он предпочитает делать выбор в пользу добровольцев из отдаленных регионов, подразделений вроде частной наемнической компании «Вагнер» и даже осужденных. Неудивительно, что пропаганда, бурлившая в первые месяцы, стала чуть менее громкой: обывателям гораздо проще вообще забыть о войне.
Даст ли реальность знать о себе? С течением времени - да, но произойдет это неизбежно.
Да, экономическая крепость устояла перед лицом первоначального шока. На то, чтобы санкции начали работать в полную силу, нужно время, а Россия была готова, благодаря многолетней сдержанности в бюджетной сфере, к тому же Запад не смог нанести реальный удар там, где он мог бы причинить наибольшую боль - в частности, по нефти и газу. Вместо этого Москва давит на Европу газом и продает свою нефть, которая имеет большее значение для государственных доходов, в Азию. Во втором квартале этого года, первом полном квартале после вторжения, валовой внутренний продукт упал на относительно небольшие 4%. Сейчас официальные лица считают, что за весь год снижение составит чуть более 4% - это значительно меньше более 12%, которые прогнозировались ранее, - что ознаменовало бы самое резкое падение с постсоветских лет.
Но это не такая уж хорошая новость, как может показаться. Падение ВВП во втором квартале все равно привело к сокращению экономики до уровня 2018 года. Неважно, что расчеты занижают падение уровня жизни. Уровень безработицы не вырос после ухода западных стран. Это кое-что говорит о незначительном размере иностранных инвестиций и многое - о роли компаний, находящихся под влиянием государства, которые, как правило, предпочитают снижать зарплаты и сокращать рабочие часы, прежде чем сокращать рабочие места. И даже тогда начнутся неприятности. Политолог Илья Матвеев подсчитал, что число работников, прямо или косвенно зависящих от иностранного капитала, может достигать 5 миллионов человек, что составляет примерно 12% от официальной численности рабочей силы.
Заместитель председателя Банка России Алексей Заботкин прав в том, что страна найдет новое долгосрочное равновесие: это называется стагнация. Россия экспортирует сырьевые товары, но импортирует компоненты для огромного количества отраслей, таких как сельское хозяйство и автомобилестроение. Сейчас многие из этих поставщиков находятся в странах, включенных в список недружественных государств. Запасы быстро иссякают, и заменить их будет непросто. McDonald's, некогда символ постсоветской открытости, теперь зовется «Вкусно и Точка», но картошку фри там не купишь. У россиян по-прежнему будут автомобили - но там, где раньше были «Рено», теперь будут «Москвичи» (или китайские аналоги); между тем, подушки безопасности ушли в прошлое, а в настоящем все крутится вокруг госзакупок, повышающих спрос. Аэрофлот разбирает лайнеры на запчасти, потому что из-за санкций их просто больше негде взять.
В то время, когда экономика должна планировать безуглеродное будущее - как это начинает делать даже Саудовская Аравия, - нефть и газ будут составлять все большую долю бюджета. Это увеличивает то, что Янис Клюге из Немецкого института международных отношений и безопасности назвал «асимметрией власти», способностью государства распределять ренту и требовать уступчивости. Государство становится единственным источником возможностей.
Затем происходит медленная эрозия образования, научных исследований, последствия разрушительной утечки мозгов.
Пока что это не похоже на конец советского периода. Возможно, здесь нет обвала рынка сырьевых товаров или фискальной бесхозяйственности, но есть запасы твердой валюты и избыток официального оптимизма. Недавно появились прогнозы, которые говорят о том, что эти чрезмерно позитивные сценарии стали основными, например, в области экспорта природного газа, где прогноз на 2022 год предполагает нереальный возврат к прежнему статусу продаж в Европу. Экономических мыслителей, готовых выражать несогласие, тоже не хватает.
В конце концов, именно экономический крах, а не идеологическое давление, стал причиной распада Советского Союза. Как и в случае с демонстрациями по поводу пенсий в 2018 году, толчком к протестам и переменам станут сами россияне. Система даст трещину. Запад должен способствовать этому, сохраняя единый фронт и концентрируясь на конечной цели, а не на культурной войне.
Россияне – знатоки в том, как выкручиваться. Они уже переживали продолжительные периоды анемичного экономического роста. Правительство может дольше поддерживать военную машину, перераспределяя расходы, выпуская внутренние долговые обязательства и печатая наличные деньги. Но сейчас не 90-е. Россияне игнорируют реальность, потому что надеются на кратковременный кризис, подобный тем, что были в прошлом. Путин, все больше отрываясь от реальности, предлагает потемкинское будущее, в котором никто не признает падения уровня жизни, изоляции, технологического регресса. Но у него нет других вариантов. А у россиян они есть.
