День рождения убитого в прошлом году российского политика Бориса Немцова до сих пор остается важной датой для тех, кто думает о будущем страны. Немцов – при том, что на момент своей смерти он уже не играл серьезной роли в текущих политических «раскладах» и не воспринимался серьезно пропутинским «агрессивно-послушным» большинством россиян, считается многими и в России, и на Западе символом «другой политики», которая рано или поздно может начаться в стране.
Но сама гибель Немцова продемонстрировала, насколько далеко страна отошла от этой «другой политики» – причем не только с точки зрения возвращения в цивилизованный мир, но и в связи с фактически разрушенным взаимопониманием элит. И убийство Немцова остается символом этого разрушения. Можно сказать, что российское руководство после 2015 года живет фактически на руинах нивелированных пактов и гарантий.
Конечно, убийства политиков и журналистов случались в России и раньше. День рождения Немцова всего на два дня отстоит от дня рождения Путина, а на день рождения Путина была 10 лет тому назад убита известная журналистка Анна Политковская – и многие продолжают считать ее гибель своеобразным подарком чекистской челяди своему «вождю». Но в России никогда до смерти Немцова не убивали политиков высшей лиги, занимавших первые строчки табели о рангах. Немцов – не просто маргинализованный властью политик-демократ. Он бывший первый вице-премьер, одно время рассматривавшийся в качестве возможного преемника президента Бориса Ельцина. В советское время такого человека называли бы бывшим членом политбюро.
Давайте просто вспомним советскую историю и то, как она менялась. Воцарение Иосифа Сталина сопровождалось не просто массовыми репрессиями. Расстреляны были все ближайшие соратники Владимира Ленина, бывшие члены политбюро – Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Николай Бухарин, Алексей Рыков и другие. В 1940-м в Мексике был убит организатор Октябрьского переворота, фактический соправитель Ленина, Лев Троцкий. Расстрелы продолжались и после войны, когда Сталиным были уничтожены его возможный преемник, член политбюро Николай Вознесенский и другие представители ленинградской группировки в советском руководстве. Через несколько месяцев после смерти Сталина конкурентами был убит его ближайший соратник, член президиума ЦК и первый заместитель председателя Совета Министров Лаврентий Берия.
Но на этом все. Тогдашний глава правительства Георгий Маленков после потери власти отделался падением с партийного Олимпа и партбилетом. Никита Хрущев после переворота 1964 года был отправлен на персональную пенсию. Персональными пенсионерами становились и соратники Леонида Брежнева, от которых он избавлялся. Никого не арестовывали, не судили, не убивали просто так. Сформировался внутриэлитный пакт о ненападении, предусматривавший уважение к безопасности побежденных, чтобы они там не совершали и как бы к ним не относились. И этот пакт сохранился не только на советское, но и на постсоветское время.
Так вот постсоветское время окончилось. Разумеется, не в один день. Конец постсоветского времени – это, скорее, разрыв с советской легитимностью и ее наследием. Первым сигналом к этому разрыву я бы назвал признание Российской Федерацией независимости Абхазии и Южной Осетии – когда Кремль позволил себе публично усомниться в целостности границ бывшей советской республики, сломав таким образом систему отношений, выстроенную еще Иосифом Сталиным. Следующий сигнал – это, конечно, Крым, когда в Москве при практически единодушной поддержке большинства населения Российской Федерации приняли решение о присоединении к территории России территории другой бывшей советской республики, поставив таким образом точку на преемственности от СССР. И третий сигнал – это убийство Немцова, разрыв внутриэлитного пакта о ненападении, который гарантировал безопасность обладателям высших государственных должностей.
С этих самых моментов Россия окончательно перестала быть постсоветским государством в смысле незыблемости границ и гарантий безопасности элиты. Один только год – с февраля 2014 до февраля 2015-го – можно считать решающим для ее будущего.
До февраля 2014 года Россия была государством с четко обозначенными границами. И никаких сомнений в этой определенности ее границ – несмотря на очевидную рыхлость Российского государства и включением в него территорий, уже фактически ставших самостоятельными государствами, таких, как Татарстан или Чечня – ни у кого ни в самой России, ни в мире не было. Вот почему людоедская война Кремля против Ичкерии не привела к серьезным санкциям против российского режима на Западе и была поддержана большинством жителей самой России. Речь шла о войне на своей территории, за свою территориальную целостность – и осуждать можно было разве что средства. Но что такое территория России после Крыма? Почему нельзя не только присоединять, но и отделять? Где та граница в территориальном размежевании российских регионов, которую нельзя перейти? Все эти вопросы могут совершенно предсказуемо появиться на фоне любого острого политического и экономического кризиса – и кажущаяся сложившимся государством Российская Федерация «схлопнется», как карточный домик.
С безопасностью – и того хуже. После того, как бывший наследник президента России, бывший первый вице-премьер и один из самых влиятельных руководителей страны был убит в нескольких метрах от Кремля, убийство любого другого высокопоставленного руководителя России в нескольких метрах от Кремля – или в самом Кремле – уже не выглядит ничем необычным. Члены ГКЧП, повинуясь советскому инстинкту самосохранения, всего лишь изолировали последнего советского генсека Михаила Горбачева. После подавления переворота члены бывшего советского руководства отделались несколькими месяцами тюремного заключения – особняком стоит разве что таинственное самоубийство (но все же самоубийство!) министра внутренних дел СССР Бориса Пуго.
Но если переворот будет происходить в современной России, его организаторы не смогут оставить в живых руководителя государства – просто потому, что перед ними будет вечно маячить призрак Немцова. И по той же причине в случае неудачи переворота его организаторов тоже не смогут оставить в живых – а поскольку статей, которые бы обеспечивали смертную казнь для заговорщиков, в практике российского судопроизводства больше нет, с врагами будут стараться расправиться еще до суда, во время подавления путча. И его организаторы, в свою очередь, будут точно понимать, на что они идут и стараться уничтожить тех, на чью власть и деньги они посягнут.
А это означает одну очень простую вещь, в которой, разумеется, не готовы дать себе отчет жители современной России, не замечающие, что не находятся на краю пропасти, а уже живут в ней. Кровь будет литься рекой. При любом потрясении во власти. При любом экономическом кризисе. При любых политических пертурбациях. Может быть, кто-то думает, что в России нестабильность и неопределенность, но на самом деле это последние годы (или месяцы) стабильности, когда все условия для нестабильности уже обеспечены, все необходимые шаги уже сделаны и ничего нельзя изменить.
Система, которую Хрущев, Брежнев, Горбачев и Ельцин выстраивали как «систему разрядки» – и в отношениях с окружающим миром, и во внутриэлитных взаимоотношениях – фактически демонтирована. И Россия чудесным образом возвратилась в сталинские времена.
