Зачем именно в последние месяцы президентства Барака Обамы Владимир Путин предъявил "плутониевый ультиматум", свидетельствующий об эффективности проводимой американским правительством политики? Ведь до этого ультиматума можно было утверждать, что предпринятые США меры бессмысленны, что это никакое не давление, да и даже если давление – оно совершенно никого не беспокоит, не стоит так разговаривать с Россией, нужно искать почву для компромисса. Какое значение имеет "закон Магнитского", если он касается малозначительных чиновников? Почему Путина должны волновать персональные санкции, введенные против российских руководителей после аннексии Крыма и начала войны на Донбассе, если он вообще запретил выезд силовикам, запертым теперь в санаториях Сочи и Ялты? Какое имеют значение секторальные санкции, если они не касаются главных отраслей российской экономики – добычи нефти и газа? Если "антисанкции" для России – единственный способ добиться развития собственного сельского хозяйства и пищевой промышленности, так что Кремль лишь воспользовался поводом, чтобы помочь отечественному производителю?
Так утверждали многие западные политики и эксперты, подталкивающие свои правительства к диалогу с Кремлем. Так утверждали представители "большого бизнеса", совершенно не понимающие, почему из-за какого-то Крыма или какой-то Сирии они должны терять прибыли. Так утверждали представители целого ряда стран Европейского союза, требующие отмены или смягчения санкций против России в первую очередь из-за их бессмысленности. И тут вдруг оказалось, что смысл есть. Что санкции работают и доставляют российскому режиму такие неудобства, что Путин готов в ультимативной форме требовать их отмены и даже компенсации ущерба. Причем компенсации ущерба не только за санкции, но и за пресловутые "антисанкции". Но почему? Почему западные меры перестали смешить российские "Искандеры"?
На этот счет есть один простой ответ – некомпетентность. Российской Федерацией сегодня управляют люди, в принципе не способные просчитать макроэкономические последствия своих и чужих действий, а тот узкий слой чиновников и экспертов, который способен об этом рассказать, удален от трона на безопасное для правителя расстояние. Эта "зачистка от ума" в руководстве России началась еще в конце первого путинского срока, с уничтожением ЮКОСа, но после Крыма она приобрела лавинообразный характер. Рядом с президентом действительно остались люди, не понимающие, какой эффект могут произвести на страну западные санкции. Искренне верящие, что можно совместить "импортозамещение" и коррумпированную, враждебную любой серьезной частной инициативе чиновничью вертикаль.
Судя по путинскому заявлению, он начал осознавать последствия того, что происходит на самом деле. И это отнюдь не только проблемы с экономикой, катастрофически ослабленной не только санкциями и коррупцией, но и падением нефтяных цен. Это потеря Путиным функции, ради которой его вообще впустили в Кремль 1 января 2000 года, – функции гаранта стабильности интересов всей той разношерстной камарильи, которая сформировалась у подножия трона ради бесконечного потребления ресурса. Путин обещал российской элите не только больше денег, но и больше уважения, которого всегда не хватает людям, заработавшим свои состояния нечестным путем. Но в результате – уважения просто нет, а денег все меньше. В результате скоро нечего будет потреблять. В результате олигархи, чьи банки и компании еще недавно были фундаментом ельцинской и путинской России, проводят все больше времени на Западе, отмалчиваются по политическим вопросам и спешат вкладывать средства в амбициозные украинские проекты.
Могут сказать, что Путину плевать на свою роль гаранта интересов, что он уже самодержец, что это они ему должны гарантировать, а не он им. Но такого рода заблуждения стоили власти многим авторитарным правителям. Успех авторитаризма – в умении удовлетворить элиту и воспламенить плебс. Но ни удовлетворения, ни воспламенения режим предложить уже не может. И если бы Путин не понимал этого, он не демонстрировал бы так открыто своего неприятия санкций и прочих ограничений.
Означает ли это, что компромисс близок? Нет, близко другое – время возвращения в реальность из того волшебного сна, в котором Путин и верные ему силовики пребывали последние годы. Володин в Думе, Кириенко в администрации, фактическое признание опасности санкций – только первые несмелые шаги на пути к этому пробуждению. Какими будут выводы, предсказать не так просто. Но российский президент теперь знает, что его политика имеет свою цену – и эта цена может оказаться неподъемной и для его собственного будущего, и для России в целом.
Виталий Портников
