Эта история случилась много лет назад, и мало кто из нынешних ее помнит. Я - последний, и чтобы эта история не забылась, решил ее записать.
Держал один аид из Минска на углу второго Брайтона, как раз напротив рыбного магазина, известного тараканами размера с крысу, а крысами - с собаку, ювелирку. Был он человек скромный, маленький в прямом и переносном смысле этого слова. Такой маленький, что еще бы пару сантиметров вниз, и случился бы диалектический переход количества в качество, он стал бы карликом. Врач-терапевт померял его в первый визит, как ребенка, и сказал, что если бы не эти сантиметры, можно получать специальное пособие по инвалидности. Но Фима Шляпентох, так звали нашего героя, в пособиях не нуждался, потому что маленький размер тела делал его как бы ближе к миру тонких драгоценных изделий. Ювелирщик он был от Бога...
Сами понимаете, там, где ювелирка, там и деньги. Денег у Фимы было много. Чтобы не хранить все яйца в одной корзине, Фима инвестировал свои капиталы в брайтоновскую недвижимость, которая с тех пор как шварцев вытеснили в их чернушники аж до самого Сигейта, а в Сигейте и вовсе обнесли забором и поставили будку с секьюрити, резко пошла вверх, и старый довоенной постройки двухэтажный билдинг местные риалстейты уже в восьмидесятые годы ставили на продажу за лимон. На первом этаже открывался бизнес, а на втором селились работающие семейные латиносы. Почему латиносы, потому что кто ещё согласится жить в квартире, против окон которой на железной эстакаде через каждые пять минут встречаются вышедшие навстречу друг другу трейн Q и трейн В.
Несправедливо было бы сказать, что кроме бизнеса и денег Фиму больше ничего не интересовало. Был он во всех смыслах человек разносторонний. Хорошо водил машину, исключительно остроумно шутил и в первый же год выучил английский настолько, что мог читать американские газеты, откуда и черпал основные сведения о жизни, и легко поддерживал общение с местными на их родном американском языке. Это давало Фиме несомненное преимущество перед теми, кто был под метр восемьдесят пять и у кого время прохождения сигнала от мозга в любую часть тела занимало в три раза больше времени, чем у коротышки Фимы-ювелирщика.
Жил Фима в своем доме на берегу океана, каждые три года менял машину и трахал крутых телок, которые большинству молодых рослых самцов были недоступны потому, что стоили дорого. Одна беда. Телки эти были исключительно продажные. Была у Фимы и скрытая от чужих глаз черта: никто не знал, что он любит стихи поэта Мартынова и мечтает о большой и чистой любви.
Но главная же страсть нашего героя – огнестрельное оружие. Ему нравилась фраза: «Кольт уравнивает всех». Нет больше ни высокого, стройного, мускулистого эллина, ни маленького, плешивого очкастого иудея. Хотя кольту он предпочитал дорогие немецкие и итальянские пистолеты.
Чтобы получить лайсенс на оружие, Фима воспользовался услугами адвоката. Ни в коем случае не русского, потому что русский возьмет бабки и ничего не сделает, а американского еврея, и тот за месяц пробил ему разрешение на ствол со всеми правами, какие только в его ситуации были возможны. Фима мог носить заряженное оружие на себе в специальной кобуре, как полицейский. Согласно требованиям закона, Фима прошел обязательный курс обращения с оружием, но не удовлетворился этим и каждую неделю посещал стрелковый клуб в Нью-Джерси, брал дополнительные уроки по технике стрельбы. Как это бывает с людьми маленького роста, достиг в этом деле абсолютного совершенства. Не раз на его артистическую стрельбу из двух стволов по-македонски приходили посмотреть менты и какие-то штымпы в штатском.
История, о которой я хочу рассказать, случилась в Кристмас, прежде неизвестный советскому человеку праздник, который в Америке оказался бОльшим праздником, чем Новый год. Самые лучшие деньги делаются в Кристмас. Все бизнесы на Брайтоне это знают и готовятся предварительно. Но оказалось, что не только бизнесы. Однажды два молодых африкан-американ с одним паленым в каких-то прежних делах пистолетом на двоих решили подзаработать и выбрали по глупости для этого Фимину лавку. Чуваки были залетные, наших брайтонских дел не знали, иначе хрен бы они к Фиме сунулись. Нужно сказать, что черные больше рассчитывая даже не на пистолет, а на свой выразительный вид, высокий рост, громкие звуки, которые они могли извлекать из глоток, и зверские рожи. С криками и ругательствами на английском языке они забежали в тот злополучный день в ювелирный магазин, где за прилавком стояла модельного вида юная продавщица, а самого Фимы не было видно, потому что он сидел в это время под прилавком и, как ребёнок, развлекался тем, что разглядывал, открывал и закрывал красивые коробочки с бархатным алым и черным зевом изнутри, тисненые глубоким золотым и серебряным инициалы «T & CO». Пока тот, кто был с пистолетом, раздумывал, не выстрелить ли ему единственным патроном в потолок, второй, опасавшийся, что в серьезность их намерений не поверят, подбежал и ударил девушку, которая пыталась включить сигнализацию, ладонью по лицу. Именно ему и всадил Фима в голову из 9 мм калибра беретты первую пулю, а вторую отправил бандиту, который, бросив пистолет, пытался высадить заблокированную дверь. Пуля попала в ногу так, что на выходе выбила, я ещё раз извиняюся, чёрному, коленную чашечку.
Модельная девушка, которая работала у Фимы в магазине всего три недели, ювелирного дела совершенно не знала. Фима взял ее больше для дизайна, позволял надевать на себя с утра и носить до конца рабочего дня разные драгоценности, и еще с одним расчетом, с которым в бизнес часто берут на работу молодых красивых женщин. Расчет этот девушка оправдывать не спешила и тем сильнее нравилась Фиме, так что он чувствовал себя даже немного влюбленным. А сейчас, после всего, что случилось, красавица ничуть не испугалась, не заплакала, не закричала и была приятно возбуждена. На вопрос Фимы: «Как ты?» ничего не ответила, нагнулась и, несмотря на разбитую губу, поцеловала Фиму долгим страстным поцелуем в смуглую лысину с родинкой.
Так пришла к Фиме Шляпентоху настоящая любовь.
