В прошлую пятницу в первый раз за 260 дней Хиллари Клинтон ответила на вопросы прессы. Ряд ее ответов показал, почему она больше не проводит пресс-конференции: Ее ответы и на сложные, и на простые вопросы часто уклончивы, чрезмерно формальны и оставляют неприятный осадок.
Клинтон выступила на совместном съезде, проводимом в рамках Национальной ассоциации чернокожих журналистов и Национальной ассоциации испаноязычных журналистов. Ее предыдущая пресс-конференция состоялась в декабре прошлого года, и она столкнулась с резкой критикой как со стороны средств массовой информации, так кампании Трампа за чрезмерную закрытость.
На последней пресс-конференции ее спросили о частном сервере электронной почты и ее недавних заявлениях, которые, как показали независимые проверки фактов, категорически не соответствовали действительности.
В прошлом месяце директор ФБР Джеймс Коми отказался говорить о том, были ли показания Клинтон по данному вопросу правдивы или лживы. Но он все же намекнул, что она либо ввела в заблуждение американскую общественность о своем некорректном обращении с материалом, в котором она должна была признать секретную информацию, либо она была в этом некомпетентна. «Даже если информация не помечена ярлыком «секретно», участники переписки, которые знают или должны знать, что предмет изучения попадает под эту категорию, по-прежнему обязаны защищать его секретность», - сказал он. Клинтон ранее утверждала: «Я уверена, что я никогда не посылала и не получала никакой информации, которая в то время была засекречена. Я не посылала секретные материалы и не получала писем с пометкой «секретно».
В прошлом месяце в ответ на вопрос Криса Уоллеса из Fox News, утверждавшего, что Коми говорил, что она не сказала всей правды, Клинтон заявила: «Директор Коми сказал, что мои ответы были правдивы, и то, что я сказала, согласуется с тем, что я сказала американскому народу».
Это утверждение на проверку оказалось неверным. Защитники Клинтон могут утверждать, что она говорит в этом предложении сразу о двух вещах: что Коми говорит, что ее ответы ФБР были правдивы, и что ее ответы ФБР были совместимы с ее публичными заявлениями. Это делает ее заявление невероятно запутанным, учитывая, что ее спросили о взглядах Коми прямо. Кроме того, этот ответ кажется неискренним в лучшем случае и лживым - в худшем, и детали она привела в интервью ранее на прошлой неделе: «Я удалила только личные письма, мы это не раз говорили. И как указывает ФБР, все, что я говорила публично, соотносится с тем, что я говорила бюро».
Все это приводит нас к пресс-конференции, где у Клинтон спросили: «Разве вы не истолковываете по-своему показания директора Коми и разве это не подрывает ваши усилия по восстановлению доверия американского народа?».
Ответ Клинтон – неловкая попытка отделаться юридическими отговорками: «Я указывала в обоих этих случаях, что директор Коми сказал - мои ответы в беседе с ФБР были правдивы. Я уже не раз говорила, что то, что я рассказала ФБР, согласуется с тем, что я говорила публично. Так что я, возможно, просто оговорилась и, конечно, попытаюсь объяснить, потому что, понимаете ли, Крис Уоллес, и я, вероятно, друг друга запутали, потому что, конечно, он мог говорить только то, что я сказала ФБР, и я это оценила».
Да уж. В любом случае, то, что она сказала, не только трудно разобрать, но в и корне неверно. Как было сказано выше, в этих интервью она прямо заявила, что Коми подтвердил честность ее публичных заявлений, а не ее ответов ФБР.
Ее следующий ответ был не намного лучше. Спрашивающий спросил Клинтон, указывает ли тот факт, что следователи обнаружили три письма, которые были помечены «Секретно», что ее заявления общественности «не соответствовали действительности».
Клинтон дала такой ответ: «Вы знаете, что я отправила более 30,000 электронных писем Государственному департаменту. Директор Коми сказал, что только у 3 из 30,000 не было пометок. Что это значит? Ну, как правило, если кто-то из вас когда-либо служил в правительстве, он знает, что у секретного документа на самом верху должен быть большой заголовок, указывающий на секретность. А директор высказал мнение, что три сообщения электронной почты из 30,000 не имели соответствующей маркировки. И поэтому было разумно сделать вывод, что любой человек, включая меня, не подозревал бы, что они были засекречены».
Коми сказал Конгрессу, что, возможно, Клинтон «недостаточно подкована технически», чтобы увидеть маркировку на сообщениях электронной почты, но правительственные чиновники должны обращать на это внимание.
Когда ее спросили, почему ее рейтинги доверия настолько низки, Клинтон опять обвинила консервативных критиков. Затем она привела в пример свои высокие рейтинги в бытность сенатором и госсекретарем. И, наконец, Клинтон отказалась отвечать на самый невинный вопрос – «Можете ли вы вспомнить самый важный разговор, который у вас когда-либо был с другом-афроамериканцем?».
«О, боже. Ну, могу вам сказать, что судьба подарила мне много замечательных друзей, - Она перечислила имена нескольких чернокожих коллег и сотрудников и одного безымянного приятеля из колледжа. - Я не могу выбрать один разговор из, вы знаете, 50 лет разговоров».
Да, она даже не попыталась вспомнить один случай за 50 лет дружбы - типичный пример конструктивного разговора с чернокожим другом, если не самый значимый разговор. Это говорит о ее прямодушии в отношениях с прессой и общественностью едва ли не больше, чем ее ответы на вопросы об электронной почте.
Информационная служба 7days.us
