Тирания существует фактически по законам квантовой механики. Нормальная логика в ней не действует. Ничто не является четким и определенным, ничто нельзя установить с абсолютной точностью. Явления и объекты существуют не как объективная данность, а как суперпозиция всех мыслимых возможностей, схлопывающаяся к конкретному значению лишь при вмешательстве Наблюдателя — и значение это может оказаться, в принципе, любым. Например, один и тот же человек может одновременно являться крепким хозяйственником, вором-коррупционером, национальным героем, уголовником со стажем, крупным государственным деятелем в любой области, человеком без образования, орденоносцем, врагом народа, образцом патриотизма, агентом вражеских разведок, эталоном и учителем морали, растлителем, несгибаемым коммунистом, истинно верующим, интернационалистом, шовинистом, борцом за национальное освобождение, искоренителем сепаратизма, ближайшим соратником вождя, собакой, которой собачья смерть. Никакого противоречия. Суперпозиция. И к какому значению она завтра схлопнется — не знает никто, и в первую очередь он сам. Или, скажем, дочери диктатора. Точно известно, что они есть, но их состояние, во всех смыслах этого слова — от матримониального до коммерческого — можно определить лишь в виде облака вероятностей. А всякому, к примеру, редактору, желающему уточнить данные параметры, помешает Постоянная Планка, которой его стукнут по голове. Или, например, квантовая запутанность. Как только тиран добивается успеха и занимает верховный пост, всех, кто был когда-то запутан с ним в каком-нибудь кооперативе «Озеро», где бы они ни находились, непостижимым для заурядной логики образом также настигает успех — в бизнесе, политике и всем-всем-всем до рыбной ловли включительно. А на днях мы наблюдали классический квантовый парадокс на примере Узбекистана, где местный пожизненный президент (палач Андижана и не только) несколько дней исполнял роль кота Шрёдингера. Несколько дней весь мир не мог определить, жив он или мертв, и вынужден был рассматривать оба варианта одновременно. Пока, наконец, соратники вождя не соизволили приоткрыть крышку тоталитарной коробки и констатировать, что таки умер. Причем, хотя неофициально о его смерти сообщалось еще 29 августа, а 1 сентября появились фотографии подготовки к похоронам, официальной датой смерти отныне, очевидно, будет считаться именно момент «открытия коробки» вечером 2 сентября.
Возникает, конечно, интересный вопрос — а если бы коробку не открыли? Как долго в принципе соратники диктатора могут убеждать подданных и весь мир, что пациент скорее жив, чем мертв?
Идея править от имени мертвеца, на которого потом — когда это «потом» все-таки настанет — можно будет свалить все грехи, конечно, соблазнительна. Но все же это скорее сюжет для сатирической антиутопии, нежели реальная практическая перспектива. Дело даже не в том, что после смерти вождя его подельники перегрызутся друг с другом — допустим, и эта борьба, и ее результат тоже останутся скрытыми от мира, и для победителей в ней реальная власть будет важнее атрибутов личного культа, по-прежнему адресуемых мертвецу. Но почему в реальной жизни абсолютного невозможна «Страна Неизвестных Отцов» Стругацких (которые могли разбираться в астрономии и японистике, но ничего не смыслили в государственном управлении)? Потому что, при всей произвольности обращения диктатуры с законом, она не может существовать без мощной бюрократии. Демократия либертарианского толка, с сильной самоорганизацией снизу, в принципе, может, диктатура, регулирующая все и вся сверху — нет. А бюрократия, даже в условиях любых чрезвычайных положений и полномочий — это процедура, с бумагами исходящий номер такой-то, подписями и печатями. Чьи подписи будут стоять на приказах, поступающих подчиненным «неизвестных отцов»? «Дяди», «Тестя», «Деверя»? Ни один бюрократ не станет выполнять распоряжения, отданные неизвестно кем.
Аналогично и с «правлением мертвеца». Можно, конечно, подделывать подписи и даже время от времени показывать народу загримированного актера — но работать это будет лишь до тех пор, пока в живого президента (и соответственно в легитимность отдаваемых им распоряжений) будет верить вся бюрократическая машина сверху донизу. И если низ еще можно обманывать достаточно долго, то от верха скрыть истину не получится. Особенно в современном мире с его множеством вариантов информационных утечек.
Тем не менее, если смерть тирана наступает в отсутствии наследника, жаждущего немедленно натянуть на уши еще потную корону, искушение оттянуть момент объявления и прокрутить в это время какие-нибудь особенно грязные дела (которые, кстати, покойный и в самом деле мог планировать) может быть достаточно велико. С другой стороны, если тиран был фигурой совсем клинической и наломал слишком уж много дров, желание как можно скорее отмежеваться от него и его наследия может оказаться еще сильнее.
Что произойдет, когда умрет Путин? Смерть Каримова вновь подстегнула интерес к этой теме, хотя такой участи я Путину, разумеется, не желаю. Слишком уж это был бы для него незаслуженно легкий конец. Путин должен умереть, по меньшей мере, как Хусейн, а лучше — как Каддафи. Но с тем поголовьем, которое в России заменяет народ, на это, к сожалению, надежд не очень много — разве что верные чеченцы постараются. Впрочем, и естественные смерти бывают затейливы (а Путин, кстати, уже отнюдь не молод — 63 года; Стив Джобс, тоже человек небедный, напомню, умер в 56). Даже с тем же инсультом не всем так везет, как Каримову — кома и все. Можно ведь и продолжить традицию российских тиранов подыхания в луже собственной мочи, оставаясь при этом в сознании. Кстати, почему только собственной? Вот представляется мне такая милая картина: лежит, стало быть, несостоявшийся плюгавый царь всея Русскомирии, Грузии, Украины, Прибалтики и прочая и прочая и прочая на полу своего кремлевского кабинета в этой самой луже, парализованный и способный только мычать и моргать глазами, и заходит туда кто-то из самых-самых ближайших и преданных, коему челядь уже обо всем доложила. А может, даже и просто кто-то из этой самой челяди заходит, почему нет. Заходит, смотрит, нюхает и понимает, что Вова всё. Что вопрос часов или дней, но на трон он уже не вернется точно и даже говорить не сможет. И тогда этот самый преданный становится над ним, злорадно улыбаясь в перекошенную ботоксную физиономию, расстегивает штаны и... Сдается мне, нынешним кремлевским, да и вообще российским нравам такая картина отвечает идеально.
Впрочем, это было лирическое отступление. Так вот, после смерти Путина — или окончательной утраты им дееспособности — не произойдет, по крайней мере, двух вещей. Во-первых, разумеется, не образуется никакой «свободной России» — это запрещенное квантовое состояние, в которое данная система попасть не может в принципе, в силу своей фундаментальной природы, и даже обсуждать таковое смешно. А во-вторых — не будет и разрывания рубашек на груди с клятвами продолжить дело вождя. Полагаю, во всей России нет сейчас более антипутински настроенной социальной группы, чем его окружение. Да — пока он давал им воровать в невиданных даже по российским меркам масштабах, обеспечивая власть, собственность и полную безнаказанность, они были от него в восторге. Но когда его прогрессирующий идиотизм и блатная наглость гопника из питерской подворотни выплеснулись во внешнюю политику и испортили отношения со всем миром, это уже совсем другой разговор. Деньги, как известно, любят тишину, а воровские деньги — тем более. Вполне вероятно, что поначалу и эта публика поддалась истерической эйфории «у Вована опять прет, в два дня до Киева, в неделю до Варшавы!» (хотя, заметим, даже случись настолько невероятное, как успешный захват Россией ее бывших колоний при полной пассивности Запада — это лишь ускорило бы экономическую катастрофу в куда больших масштабах, чем ускоряет ее сейчас черная дыра абсолютно убыточного Крыма). Но быстро выяснилось, что все это не более чем мокрые мечты, а вот санкции, пусть даже и не столь радикальные, как следовало бы, но все равно доставляющие кучу неприятностей, в том числе и личных — вполне себе реальность. Да и пример братушек сербов, оказавшихся за крепкими решетками международного трибунала, как бы намекает. Так что, надо полагать, по всей вышеупомянутой социальной группе — во всяком случае, по той ее части, у которой хватательный рефлекс еще не полностью вытеснил инстинкт самосохранения — сейчас стоит нутряной стон: «Во что этот козел нас втянул?! Кто ему мешал и дальше спокойно грабить русское быдло, которое сто лет бы не пикнуло? На кой понадобилось еще и тырить Крым у хохлов?! А уж Донбасс-то, Донбасс ему нахрена?!»
Само собой, никаких Штауффенбергов в этой среде, абсолютно лишенной не то что чести (это слово здесь даже и упоминать смешно), но и личного мужества, быть не может по определению. Никакого верхушечного переворота, на который поначалу многие надеялись, не будет точно так же, как и народной революции, и по той же причине — та биомасса, что вверху, есть плоть от плоти той, что внизу, и ни на какие героические действия, даже ради собственного спасения, неспособна. Но если ей поможет природа или случай... Так вот тогда верхушечная часть этой биомассы — та, что будет в курсе — распадется на два лагеря. Первый будет заинтересован в том, чтобы максимально оттянуть сообщение о смерти, проводя в это время мероприятия по обеспечению своей личной безопасности. Вполне вероятно — подразумевающие эвакуацию за рубеж не только активов, но и собственных драгоценных тушек. В то, что режим устоит в приемлемом для них лично виде, веры у них не будет. То есть вряд ли, конечно, они перепугаются настолько, чтобы им мерещился Навальный, въезжающий в Кремль на белом коне в сопровождении натовского эскорта, но они будут понимать, что новый тиран, кто бы ни занял это место, с большой охотой сбросит на вилы нескольких особо примелькавшихся бояр эпохи прошлого царствования. Этот лагерь будет заинтересован в том, чтобы спустить все на тормозах как можно более тихо и плавно, но — не получится. Ибо второй лагерь, напротив, будет стремиться отмежеваться от «проклятого путинского наследия» как можно более быстро и громко. «Это не мы, это все он!» Крым — он, Донбасс — он, «Боинг» — он, «радиоактивный пепел» — он, и далее по пунктам (Абхазия и Южная Осетия, кстати, тоже он, если только в этом втором лагере не окажется лично повязанного в этом Медведева). А мы — мы готовы все вернуть! Никакой больше поддержки Лугандона (в самом деле, сколько можно вбухивать деньги в эту дыру, не приносящую абсолютно ничего, кроме политического ущерба и возвращающихся оттуда отморозков, опасных для нас самих), и Крым — это Украина, пусть подавится тем, что мы еще не успели оттуда вывезти, только дайте нам без помех вывести войска и все, что они смогут унести на себе, армию от границ мы отводим, «внеплановые учения» сворачиваем, НАТО — наш партнер, и давайте снова дружить, мир — дружба — Восьмерка! Во внутренние дела наши (ну и в счета, само собой) только не суйтесь, ОК?
Нетрудно понять, какой из лагерей победит. Потому что у первого не будет никакой возможности обеспечить желаемую тишину, коль скоро этого не захочет второй. А стало быть, волновая функция схлопнется к конкретному значению очень быстро. И отсюда, кстати, вывод: все слухи в стиле «Путин куда-то пропал, то ли болен, то ли умер», в свое время так будоражившие легковерных — не более чем слухи. Когда это произойдет на самом деле, правда станет известна очень скоро. Маловероятен даже компромисс между лагерями, типа «мы вам даем время завершить вашу черную магию, а потом начинаем сеанс разоблачения». Второй эшелон слишком заинтересован в том, чтобы сожрать первый с потрохами — не ограничиваясь тем, чтобы повесить все грехи на одного лишь мертвеца, но и отправив на вилы его ближайшее и наиболее замаранное окружение.
То есть смерть Путина будет означать форсированный отказ от его внешней политики ради сохранения внутренней (с попутным перераспределением награбленного и власти внутри российской клептократии). Хорошо ли это? Не для самой России, разумеется — интересы раковой опухоли хирурга не волнуют, тем более что исход для нее так или иначе один, вопрос лишь, погибнет она одна или вместе с организмом. Хорошо ли это для мира, для Европы, для стран, имеющих несчастье с Россией соседствовать?
Увы — ответ отрицательный. Вот представьте себе — российские оккупанты уходят из Донбасса и Крыма, не выплатив ни гроша репараций, не вернув ничего из украденного (а ведь десятки предприятий были вывезены в Россию или просто порезаны на металлолом!), не восстановив ничего из разрушенного. Все эти разоренные земли перестают висеть мертвым грузом на шее российской экономики — и повисают на экономике украинской. Оккупационные войска выводятся без каких-либо потерь и еще и, без сомнения, хапнут по пути все, что недостаточно крепко приколочено. При этом с России мигом снимаются все санкции, и ее снова с распростертыми объятиями ждут на всех престижных международных площадках. Не исключено, кстати, что на фоне столь радикального прогресса по Украине про оккупированные грузинские территории, не говоря уж о Приднестровье, снова благополучно «забудут», если только постпутинский диктатор (а никто, кроме диктатора, там воцариться не может, это мы уже констатировали) не захочет сбросить эту обузу сам. Никто из виновных в чудовищных преступлениях против Украины и других стран не несет ответственности — по российским законам, российские граждане не подлежат выдачи иностранным судам, и безмерная счастливая разрешением украинского кризиса Европа не будет требовать того, чего в свое время требовала от Сербии...
Короче говоря — Россия остается полностью безнаказанной за все совершенное ею зло, сохраняет всю свою армию, освобождается от экономических проблем, связанных как с санкциями, так и с необходимостью содержать захваченные земли, и получает вдобавок приток инвестиций и прежнее уважение на международной арене. А ее жертвы остаются один на один со своими проблемами, вызванными российской агрессией. Ну то есть будут, конечно, какие-то ограниченные программы международной помощи для восстановления разрушенного (вместо многомиллиардных репараций, взимаемых непосредственно с агрессора), и будут иски к России, годами ждущие очереди в международных судах — но это совсем не тот результат, который получила за свою агрессию, к примеру, нацистская Германия. Раковая опухоль остается неудаленной, и ей заботливо создают все условия, чтобы какое-то время спустя она могла снова пустить метастазы.
Нет уж. Мирный уход Путина на тот свет, как и мирный уход России из Украины — это не тот результат, которого следует желать. Это лишь сохранит Империю Зла и даст ей силы для нового цикла. Пожелаем же Путину, уверенно ведущему ее к гибели, крепкого здоровья, дабы он таки дожил до участи Каддафи (кто бы ему таковую ни обеспечил — чеченцы, китайцы или разочарованные «бойцы новороссии»), а Россия — до полного, окончательного и необратимого коллапса. Без всякой квантовой неопределенности.
Юрий Нестеренко
