Про революцию до сих пор хорошо была известна только одна вещь. Задумывают романтики, осуществляют фанатики, пользуются ее плодами негодяи.С тех пор, как эта фраза была произнесена (ее автор — английский писатель Томас Карлайл — умер в 1881 году, то есть задолго до настоящих революций, настоящих фанатиков и настоящих негодяев), все точно так и случалось каждый раз.

Эта кошка, безусловно, знает, чье мясо она съела. Персональные данные высших чиновников по абсолютно случайному совпадению засекретили аккурат после фильма про «Димона». Каких только совпадений не бывает в нашей жизни. 

Встреча президентов Соединенных Штатов и Украины с самого первого дня, когда стало известно о ее возможном проведении, вызывала массу оживленных комментариев. Как и следовало ожидать, скептическое отношение российских пропагандистов ко встрече практически полностью совпало с отношением украинских недоброжелателей Порошенко - первые старались приуменьшить тот факт, что президент США встречается с президентом Украины еще до того, как пройдет его встреча с президентом России, вторым любое внешнеполитическое достижение собственного государства казалось личным достижением Порошенко. 

Встречу президента США Дональда Трампа с президентом Украины Петром Порошенко, которая состоялась в Овальном кабинете Белого дома 20.06, рассматривали под микроскопом. Причем еще до того, как она состоялась. 

Страшные жизненные истории иногда заканчиваются скучно: хорошо это или плохо?Понятное дело, с точки зрения вовлеченных в страшилку это хорошо. Что же касается публики, то здесь мнения могут быть разные. Взыскующим истины подавай факты. Любители документальных триллеров желают острых ощущений и скучать не желают ни в коем случае. Не следует забывать и про сочинителей страшных историй. Они кормятся с каждого проданного креатива, а если речь идет о большой политике, то на кону вообще государственные интересы.

В 1952 году Сталин решил интенсифицировать нефтедобычу на Каспии. Для этого вождь придумал осушить Каспийское море. Совсем. По плану, волы Волги должны были уйти в Северный Казахстан. Река Терек отводилась бы в степи Калмыкии, а Кура запруживалась. Каспийское море тогда спасли гидрологи, объяснившие Сталину, что даже сделав всё это, не хватит насосов для откачки атмосферных осадков со дна водоёма.

Главная дискуссия последних трех лет сводится к границам личной свободы. Может ли война оправдывать пропаганду? Где та грань, после которой коллективное благо начинает противоречить персональной независимости?

В последнее время разговор как-то все чаще заходит не просто о гражданском сопротивлении, а о силовом гражданском сопротивлении. Одним из самых очевидных примеров действий такого рода является феномен под названием «восстание».

Еще недавно ей пророчили если не победу на выборах президента Франции, то по крайней мере роль лидера парламентской оппозиции. Сегодня Марин Ле Пен, подруга Путина и враг Европы — у разбитого корыта.

От западных санкций нам не жарко и не холодно — так думает три четверти населения. В ходе «прямой линии» президент если не дословно разделил такую точку зрения (признав, что наш «убыток» мог составить примерно $50 млрд, тогда как Запада — в два раза больше), то напомнил: Россия большую часть своей истории жила в условиях таких ограничений. И это нас даже подстегивало: мы брались за ум, чего-то такое придумывали, чтобы ответить внешним супостатам. Это во многом так.

В авторитарной стране, где результаты выборов более или менее известны задолго до дня голосования, оппозиция бывает двух видов. Системная и несистемная. Вписанные в элиту фрондеры, расположившись на ветвях законодательной, изредка исполнительной власти, успешно обменивают свой дозволенный протест на кормление из государственной казны. В элиту не вписанных никуда не допускают, задерживают при выходе из дома, избивают на площадях, сажают, убивают. Прикармливают или карают для простоты опознавания. Дабы независимый эксперт не перепутал системного оппозиционера с несистемным.

Компьютер, беговая дорожка и кот - все, что есть у основателя Wikileaks Ассанжа. C 2012 года он живет в комнате посольства Эквадора в Лондоне. И когда покинет ее, пока неясно.