Дональд Трамп баллотируется на пост президента Соединенных Штатов в качестве самого аутсайдерного из аутсайдеров. Послание его кампании простое: только лидеры, которые не имеют отношения к политике Вашингтона, могут изменить статус-кво. Свобода от политических долгов означает свободу в достижении цели.
Успехи Трампа в праймериз показывают, что многие избиратели США, по всей видимости, соблазнились этой идеей. Понятно, что избрание аутсайдера может быть привлекательной перспективой для людей, разочарованных работой политической системы.
Давним наблюдателям, имеющим связи с политикой Латинской Америки, все это очень знакомо. Латинская Америка имеет в основном печальную историю президентов-аутсайдеров. Чаще всего они, в конечном итоге, либо вредили демократии, либо разрушали способность правительства действовать.
Латинская Америка с 1989 года была свидетельницей правления 13 человек с минимальным опытом. Эти аутсайдеры имели разное происхождение: они были военными, бизнес-магнатами, телевизионщиками, артистами, экономистами, профсоюзными организаторами, был даже бывший священник. Их убеждения охватывают широкий спектр идеологий: Некоторые приходили из политических левых, другие - правых. Оказавшись в офисе, однако, они, как правило, принимали два конкретных направления.
Во-первых, это авторитарные лидеры. Эти полудиктаторы преуспели в своем стремлении изменить статус-кво, тем самым задевав симпатии сторонников. Но они могут сделать это только за счет обесценивания системы сдержек и противовесов, почти всегда в ущерб будущим поколениям. Альберто Фухимори в Перу, Уго Чавес в Венесуэле, Рафаэль Корреа в Эквадоре и Эво Моралес в Боливии попадают в эту категорию.
Другая группа лидеров - давайте назовем их «управленцами-неудачниками» - ввергают свои страны в полный политический хаос, характеризующийся крайней поляризацией, затором и конституционными кризисами. Их карьера часто заканчивается преждевременной отставкой. Примеры этой модели - Лусио Гутьеррес в Эквадоре, Фернандо Луго в Парагвае, Жан-Бертран Аристид и Мишель Мартелли в Гаити.
Разница между этими двумя группами имеет меньше общего с их политическими целями и идеологией, чем с тем, как они управляют институтами своей страны, оказавшись в офисе. Полудиктаторы понимают, что их способность воплощать в жизнь свои планы зависит от подавления способности существующих политических институтов противостоять им. Таким образом, свои первые годы в должности они посвящают ослаблению оппозиционных политических партий, изменению конституции, чтобы поколебать систему сдержек и противовесов, а также другим способам, с помощью которых можно подорвать любое учреждение, которое стоит на их пути.
В Перу Фухимори провернул «переворот» против конгресса своей страны, а затем организовал учредительное собрание, которое дало президентству больше полномочий. Чавес и Корреа организовали учредительные собрания в Венесуэле и Эквадоре после того как, по существу, распустили свои конгрессы. Моралес попытался сделать то же самое в Боливии, внешнее давление заставило его вести переговоры с Конгрессом до внесения поправок в конституцию. В конце концов, ему пришлось отказаться от своего плана подготовить проект конституции с расширенными президентскими полномочиями.
После этого, пользуясь подавляющим большинством, ослабленными оппозиционными партиями, а также модернизированными конституциями, эти полудиктаторы обратили свои взоры на судебную власть, избирательную систему и даже прессу. К этому моменту они, по существу, освоили политическую систему и подчинили ее своей воле.
Аутсайдеры-«недоуправленцы», тем временем, тоже пытаются изменить статус-кво, но им не вполне удается победить политическую оппозицию. Оппозиционные партии их стран ополчаются против них, мешая им захватить ключевые институты и воплощать в жизнь свои планы. Поскольку многие из них сознательно пренебрегают, или просто не считают нужным развивать отношения с традиционными политиками, у почти не остается союзников в политической системе, которые могут им помочь, когда они попадают в беду. Во многих отношениях, их независимость приводит к изоляции, а изоляция приводит к беспомощности во время политических кризисов. И беспомощность в некоторых случаях заставила их прибегнуть либо к репрессиям (Аристида и Мартелли в Гаити) либо к ужасающей коррупции (Сака в Сальвадоре).
Конечно, не все аутсайдеры в Латинской Америке плохо кончили. Маурисио Фунес, например, был первым левым президентом Сальвадора с 30-х - и он подарил стране благополучие. Алехандро Толедо помог Перу прийти к демократии после самочинного правления Фухимори. Но эти положительные результаты примечательны именно из-за их редкости.
Проводить параллели между странами Латинской Америки и Соединенными Штатами - дело всегда рискованное. Социально-экономические различия разительны. И тем не менее, обе политические среды имеют одну общую черту: центральная роль сильного президента, чья власть должна конституционно сдерживаться. Поэтому изучение аутсайдерской политики Латинской Америки может бросить свет на текущее затруднительное положение Соединенных Штатов.
Трамп, кажется, не особенно любят латиноамериканцев, но параллели между ним и аутсайдерами этого региона поразительны. Будучи кандидатами, аутсайдеры Латинской Америки всегда подчеркивали свою оппозицию по отношению к традиционной политике и ее деятелям. Нет ничего хуже, по их мнению, чем «профессиональный политик», потому что такие люди, почти по определению, коррумпированы и некомпетентны. Звучит знакомо?
Эта антиполитическая позиция дала им поддержку среди населения с низким уровнем дохода и с низким уровнем образования (и даже некоторых элит), породив почти революционную волну гнева, которая заряжала энергией кампании аутсайдеров и деморализовала соперников. И чем больше карьерных политиков критикуют аутсайдера за неопытность, тем больше они, в конечном итоге, укрепляют его популярность (вспомним Джеба Буша и Трампа). В Боливии в 2001-02, когда экс-президенты Гонсало Санчес де Лосада и Хайме Пас Самора, добиваясь переизбрания, критиковали новичка Эво Моралеса, тот лишь вырос в опросах общественного мнения и занял прочное второе место, которое, в конечном счете, стало для него трамплином к президентству.
На пути к высокой должности аутсайдеры Латинской Америки, как правило, указывают на внутренних и внешних врагов, которых они затем обязуются уничтожить. Роль внутреннего врага часто играют традиционные политики. Внешний враг, тем временем, часто воплощается в том или ином недавнем политическом соглашении: письмо о намерениях к Международному валютному фонду, план сотрудничества с США по борьбе с наркотиками, торговый договор. Трамп, конечно же, отвел критике торговых соглашений Вашингтона центральное место в своей кампании.
Политические аутсайдеры Латинской Америки, как правило, поднимаются к власти через пламенные речи против истеблишмента и склонность к раздуванию внутренних и международных дрязг. Это вам кого-нибудь напоминает?
Поскольку их успех зависит от ослабления сдержек и противовесов, эти политические нонконформисты имеют извращенный стимул для ослабления существующих институтов. И это главная ирония самопровозглашенных аутсайдеров. Хотя они часто исповедуют заинтересованность в восстановлении своих стран, они, как правило, в конечном итоге прикладывают руку к институциональному разрушению.
Неудивительно, что их первая цель - сложившаяся система политических партий. Первоначально это означает установление способности управлять за пределами существующих партийных структур. Большинство латиноамериканских аутсайдеров решили эту проблему, баллотируясь в качестве независимых кандидатов. Трамп, конечно же, не следует по этому пути. Он баллотируется от крупной партии, которая от него практически отвернулась. Таким образом, его первое дело - настоящая война против собственной организации. Принимая во внимание сопротивление истеблишмента его партии, неудивительно, что он тоже неоднократно подумывал о том, чтобы баллотироваться как сторонний кандидат.
Смысл в том, что в подъеме аутсайдеров есть логика. В случае президентства Трампа, можно только надеяться, что институты Соединенных Штатов будут достаточно устойчивыми, чтобы выдержать такие испытания.
