В конце августа сразу несколько российских СМИ опубликовали жизнеутверждающие новости о демографии. Во-первых, оказывается, в России, как на дрожжах, растет число долгожителей, то есть тех, кому 100 лет и больше. Во-вторых, смертность от внешних причин — ДТП, самоубийств и тому подобного — снизилась до минимума с 1965 года. Все это, естественно, со ссылкой на данные Росстата.
Еще одна позитивная новость в этом ряду — объявленное на днях министром здравоохранения РФ Вероникой Скворцовой очередное увеличение в первом полугодии 2019 средней продолжительности жизни россиян сразу на восемь среднестатистических месяцев — с 72,9 до 73,7 лет.
Учитывая, что большая часть этих ободряющих известий появились в пятницу, 23 августа, создается впечатление, что правительство изо всех сил старается создать согражданам позитивный настрой на выходные. Между тем, недавно, опираясь на цифры того же статистического ведомства, «Росбалт» сообщал о лавинообразном росте убыли населения в РФ. Официально в 2018 году она составила 218 тысяч, а реально к ним возможно надо прибавить еще 500 тысяч человек…
Естественным образом возникает вопрос: как совмещаются данные Росстата о росте числа долгожителей и о спаде рождаемости? Иными словами, стоит выяснить — радоваться ли нам успехам отечественной демографической политики, смеяться над ухищрениями правительственных пиарщиков или возмущаться ими?
Что касается сообщения о росте числа долгожителей, то для начала отметим, что увеличение их числа на 17% в 2018 году по сравнению с 2017 — укладывается, в общем, в рамки обычных статистических колебаний. В один год их на 17% больше, а в другой на 20% меньше. Зато падение рождаемости за один год почти на 200 тысяч детей, как это произошло в 2017 — это серьезно. Потому что количество долгожителей в РФ ничтожно — немногим более 20 тысяч (или чуть больше 0,01% от общей численности населения страны). Соответственно, колебания данных в рамках этой категории лиц погоды для общей демографической ситуации в стране не делают.
Еще одна категория, в которой якобы наметился прогресс — снижение смертности в России от «внешних причин». То есть от убийств, самоубийств, дорожно-транспортных происшествий, аварий и так далее. Если верить данным Росстата, действительно, в 2018 году от этих самых внешних причин скончалось «всего» 144612 человек, что меньше, чем когда-либо после 1965 года.
Однако и тут есть свое «но», а точнее, сразу два. Во-первых, смертность от внешних причин в мирные годы (или, во всяком случае, когда страна не ведет масштабных войн) всегда составляет не самую большую часть от всего списка причин ухода из жизни. Те же 144,6 тысяч смертей от внешних причин в 2018 году — это лишь около 8% от общего количества умерших в прошлом году россиян. Всего же в России в 2018 покинули этот мир более 1,8 млн человек. И основными причинами смерти (в сумме, более 60%), как и раньше, остаются болезни систем кровообращения и онкологические заболевания.
А вот радующие начальственный глаз ежегодно возрастающие средняя продолжительность жизни и несколько лет подряд снижающаяся в абсолютных цифрах смертность, как мы уже не раз подчеркивали, являются отнюдь не результатом улучшения медицинского обслуживания населения, а скорее всего, низким качеством статистики.
В сельской местности в России сегодня, если кто не знает, нет никакого медицинского обслуживания — ни хорошего, ни улучшенного, ни даже плохого. По той простой причине, что там элементарно ликвидированы фельдшерские пункты. Естественно в рамках политики «оптимизации». С учетом этого факта на селе, судя по всему, зачастую просто некому вести статистику смертности. Этот вывод, как мы уже сообщали, подтверждается косвенными данными того же Росстата.
Так, в 2016 году численность квалифицированных работников сельского и лесного хозяйства, рыбоводства и рыболовства составляла 2,486 млн человек, а в 2017 она сократилась до 1,765 млн человек. То есть за год уменьшилась на 721 тысячу человек. Можно, конечно, предположить, что эти люди из-за разорения сельскохозяйственных предприятий переехали в город. И отчасти это, видимо, действительно так. Количество городских квалифицированных работников за этот же период увеличилось примерно на 200 тысяч человек. Но куда подевались еще полмиллиона? Например, неквалифицированных городских работников за тот же промежуток времени даже стало меньше. Число пенсионеров почти не возросло. Зато почти на 500 тысяч человек сократилось количество самозанятых в деревне. Куда подевались эти люди, если ни в городе, ни в деревне они не объявились? Не испарились же они в конце концов? Ответ на эти неприятные вопросы, вероятнее всего, достаточно печальный — они просто умерли, став, для отечественной статистики, идущей, как в сталинские времена, «от успеха к успеху», «мертвыми душами».
Соответственно, эти полмиллиона исчезнувших сельских душ надо, скорее всего, добавить в статистику смертности. В этом случае убыль населения у нас вырастет с официальных 218 тысяч до 700 тысяч, как минимум. Прямо как в «лихие девяностые».
Согласимся, на этом фоне бодрящие сообщения об увеличении количества долгожителей в России выглядят полным издевательством.
Александр Желенин
