Давно хотел написать про то, что называю для себя синдромом «мнимой вечности» или фатализмом российского общественного сознания и политического дискурса. Для российских властей это, возможно, самый эффективный способ убедить людей, что любое начальство всегда право, что дела неизменно идут в правильном направлении. И — главное — в том, что изменить ничего все равно нельзя. Даже не пытайтесь.
Синдром «мнимой вечности» возникает, когда, скажем, Америка вводит новые санкции против России. Или Россия против Америки. И сразу — просто одномоментно — бросается в глаза с монитора компьютера десяток одинаковых заголовков в разных наших СМИ: «Санкции НАВСЕГДА» (капслок мой). Или вот еще постоянно проскальзывает такая мысль — преимущественно в устах сторонников нынешней российской власти: «Отношения России с Западом НИКОГДА не будут хорошими». А противники режима столь же категорично утверждают: «В России НИКОГДА не будет реформ и перемен к лучшему». Ну и, конечно, сторонники с противниками солидарны в том, что «навсегда» нынешняя российская власть.
Началось это не сегодня и не вчера.
Вот, например, слова советского гимна: «Союз нерушимый республик свободных сплотила НАВЕКИ Великая Русь». Это «навеки» продлилось неполных 69 лет.
Одну не самую длинную человеческую жизнь. В СССР «навсегда» была также единственная (потому как — по известному анекдоту — вторую просто не прокормим) правящая партия КПСС, впрочем, менявшая названия. При этом неоднократно менялась и линия партии, вчерашние руководители страны оказывались «иностранными шпионами» и расстреливались, а после смерти Сталина, в более вегетарианские времена, против своей воли отправлялись на пенсию. «Навсегда» был сначала Сталин, потом — в меньшей степени — Хрущев. А потом уж точно «навсегда» — дорогой Леонид Ильич. При этом Брежнев правил страной «всего» 18 лет, а Сталин — да, «целый» 31 год. Но все-таки ни тот, ни другой срок не равны вечности.
Нашему нынешнему главному официальному врагу — Соединенным Штатам — не стукнуло еще и 350. Можно ли говорить, что у нас «никогда» не было и не будет хороших отношений? Эти отношения были очень разными. Чего в них (пока) действительно не было никогда, так это горячей войны друг с другом. Как раз 150 лет назад, в марте 1867 года, Российская империя вообще официально продала Северо-Американским Штатам за 7 с небольшим миллионов долларов свою территорию — Аляску.
Тогда эта сумма составляла чуть больше 2% годового бюджета Америки. Сейчас это примерно 15 миллиардов долларов и меньше 0,5% американского бюджета. Не врагу же мы продавали свою территорию.
Ничто не вечно под луной. Поэтому никаких «никогда» и «навсегда» в политике тоже не существует. Не вечны границы государств и сами государства. Не вечны самые долгоиграющие правители. (Буквально пару дней назад бессменный с 1980 года национальный лидер Зимбабве 93-летний Роберт Мугабе заявил, что ни умирать, ни уходить с поста не собирается. А местные СМИ верноподданнически поспешили сообщить, что он не спит на заседаниях правительства, а просто «бережет глаза». Но не вечен даже Мугабе.) Не вечны территориальные споры или принадлежность конкретных территорий.
«Никогда» в политике формально все-таки бывает. Только рано или поздно тоже заканчивается. Например, США никогда не признавали страны Балтии советскими республиками в бытность СССР, пока эти республики не обрели независимость. Это «никогда» продлилось всего полвека. Да и сам Советский Союз Штаты признали только в 1933 году, через 11 лет после образования. Что не помешало нашим странам еще через 10 лет стать союзниками в войне с Гитлером.
Откуда берется этот синдром «мнимой вечности», в общем, понятно. Его родители — краткость отдельной человеческой жизни и страх (иногда, наоборот, желание) перемен. Но от этого синдром не становится менее опасным, не прибавляет нам адекватности: ведь на самом деле ничего вечного нет, все рано или поздно как-то меняется.
Зато этот синдром предельно инструментален. Он становится мощным оружием манипуляции общественным сознанием. Его главный посыл — «будущее невозможно». Все всегда будет так, как сейчас. Есть только великое прошлое и прямо наследующее ему единственно правильное настоящее. А если вы посмеете что-то изменить — будет только хуже.
Проблема в том, что даже если не пытаться, перемены все равно неизбежны.
Нормальное развитие как раз и состоит в попытках конструировать и приближать будущее, делать его относительно предсказуемым, постоянно улучшая при этом настоящее. Поэтому синдром «мнимой вечности» — принципиальный враг нормального развития. Будущего он не подразумевает вовсе. Или подразумевает крайне абстрактное «светлое будущее», не имеющее никакого отношения к реальности, недостижимое, прямо противоречащее человеческой природе, как это было в советском проекте. «Наша цель — коммунизм» красовалось на миллионах плакатов в разных советских учреждениях. «Но никто не обещал, что по дороге к коммунизму будут кормить», парировал народ, опуская эту красивую, но пустую абстракцию будущего до уровня своей повседневной жизни.
В России с помощью синдрома «мнимой вечности» власти реально пытаются остановить время. Парализовать у нации волю к переменам и развитию. «Санкции навсегда». «Нас всегда ненавидят». «Запад — вечный враг». Именно попытки остановить ход времен, законсервировать живую жизнь, подменить будущее образом прошлого, которое надо сохранять любой ценой, и приводили неоднократно к потрясениям, в щепки разбивавшим российскую государственность. Железобетонные стены тюрьмы «казенной вечности» разрушались неожиданно быстро и легко. Только потом, часто с большой кровью, на их месте возникали новые, еще более железобетонные.
В реальности никогда ничего не бывает сегодня точно таким же, как вчера, а завтра таким же, как сегодня. Меняемся — как наблюдатели, оценивающие что-то в категориях времени и вечности, — мы сами. Хотя бы физиологически. Стареют идеи, технологии, гаджеты. Появляются новые люди, идеи, технологии и гаджеты. Меняются, развиваются, рождаются и умирают языки, состав почвы и климат. Сменяют друг друга глобальные потепления и ледниковые периоды.
Как любил повторять мой любимый школьный учитель физики Григорий Михайлович Юабов с неподражаемым акцентом и экспрессией, соединяя при этом для пущей убедительности большой и указательный пальцы, «в мире нэт ничего точного, вечного и постоянного».
Кому-то синдром «мнимой вечности» помогает жить — смириться с тем, что не нравится, как с неизбежным непоправимым злом. Или оправдать любые собственные подлости. Кому-то, наоборот, страшно мешает, заражая вирусом отчаяния: что ни делай — ничего не изменишь. Однако в любом случае: что бы ни делали мы с вами и «они с нами» — в Россию тоже неизбежно придут другие времена.
И еще одна важная деталь: никто не говорит, что другие времена обязательно будут лучше.
Источник: Газета.ру
