Российский президент Владимир Путин хочет разработать закон о российской нации. И вопрос тут даже не в анекдотичности самого мероприятия, а в том, что даже советский опыт не научил Путина тому, что нации не создаются законами и политическими распоряжениями. Они либо возникают - либо нет.
Когда генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев гордо провозглашал, что в государстве появилась "новая историческая общность" - советский народ, вряд ли он предполагал что вскоре от общности останутся рожки да ножки. Да что там Брежнев - большая часть его соотечественников тогда не предполагала! Но Путин-то вместе со всеми нами пережил крах Советского Союза вместе с его пресловутой исторической общностью. Ничего не забыл, ничему не научился.
Для того чтобы политическая нация возникла по-настоящему, ей необходимы общие испытания - и солидарность. Причем не насаждаемая сверху, а проявляющаяся в подлинных поступках граждан. В Советском Союзе политическая нация могла возникнуть в годы Второй мировой войны - если бы только сразу же после освобождения территории страны от гитлеровцев сталинизм не стал вновь беспощадно утрамбовывать все живое, карать оставшихся на оккупированных территориях, переселять народы, усиливать репрессии, словом, делать все, чтобы возникшее в боях ощущение солидарности опять сменилось страхом, взаимной подозрительностью и раболепием. А дальше уже люди просто выживали в доживающем свое государстве.
О том, как появляются политические нации, мы знаем уже не из учебников истории. Я наблюдал это на украинском примере. Видел совершенно фантастическую солидарность участников Майдана 2013-2014 годов. Видел гнев, охвативший всю страну, от Ужгорода до Донецка, после аннексии Крыма. Видел чудеса народного самопожертвования, когда войска агрессора и их наемники напали на Донбасс. Так и появляются политические нации - в восстаниях, войнах и реформах. Без всяких указов и законов.
Что из всего этого за последние десятилетия пережили россияне? Страх чеченской войны и террора, который скорее расколол общество, сделал кавказцев на долгие годы людьми второго сорта в собственном государстве? Телевизионную радость из-за нападения на Грузию? Из-за нападения на Украину? Чумной пир на дорогой нефти и наивную веру, что все в этой жизни - от спортивных побед до дружбы с соседями - можно купить, фальсифицировать, завоевать с помощью старых танков? Из всего этого политическую нацию не склеишь, законом не одобришь. Не поможет никакой Сурков, как, впрочем, и никакой Володин.
Но проблема на самом деле куда серьезнее, чем кажется. Это проблема будущего. Социологи называют россиян самым "атомизированным" народом в Европе: политическая нация здесь нередко завершается на пороге собственной квартиры, да и внутри, даже среди самых близких, солидарности нередко не дождешься. Но самое опасное - это межнациональная и региональная напряженность, которую никто не хочет замечать и понимать. Само понятие россиян превращает жителей страны в улей, как бы состоящий из разных ячеек: мы тут все вместе, но к чужим не суйся. А это означает, что любой представитель небольшого народа, который хотел бы стать не россиянином, а просто русским, не имеет даже теоретически такой возможности: русские двери для него наглухо закрыты. О том, что сам русский, который - ну предположим хотя бы - захотел бы стать частью татарского или якутского мира, тоже такой возможности не имеет, я уже и не говорю.
Поэтому возникает простой вопрос: а возможна ли вообще в Российской Федерации единая политическая нация? И если она в самом деле - не по путинскому распоряжению, а по велению истории - вдруг начнет возникать, то не окажется ли, что это не одна нация, а две, три, десять? И захотят ли все эти новые политические нации и далее жить в одном государстве? А если не захотят - то как разделятся, мирно ли?
Это и есть самый главный вопрос ближайшего российского будущего - вопрос, которым вряд ли задается самодовольный инициатор очередного бессмысленного закона.
Виталий Портников
