27 мая своим первым крупным прокурорским актом в качестве нового генерального прокурора США, Лоретта Линч вынесла обвинительное заключение из 47 пунктов в отношении девяти должностных лиц ФИФА и еще пяти корпораций. Она с убежденностью говорила об их нарушениях. «В обвинительном заключении утверждается, что коррупция глубоко укоренилась и за рубежом, и здесь, в Соединенных Штатах, - сказала она. – Сегодняшнее мое решение дает понять, что Министерство юстиции намерено положить конец любым актам коррупции, искоренить нарушения и привлечь преступников к ответственности».
Поглощенные шумихой, окружающей это событие, Линч и ее предшественник, Эрик Холдер, по всей видимости, решили оставить в прошлом другое серьезное правонарушение: недобросовестное поведение банкиров с Уолл-стрит, трейдеров и руководителей в годы, предшествовавшие финансовому кризису 2008 года. Как мы дошли до того, что проступки банкиров с Уолл-стрит остаются практически безнаказанными, а руководители футбольных организаций в Швейцарии оказываются под арестом, неясно. Но правовое окно для наказания банкиров Уолл-стрит за их мошенничество, которое способствовало катастрофе 2008 года, практически захлопнулось. Кажется, сейчас самое время спросить: где именно восторжествовала справедливость?
В соответствии с анализом инвестиционного банка Keefe, Bruyette & Woods, с 2009 года 49 финансовых организаций заплатили различным правительственным учреждениям и частным истцам почти 190 млрд долларов в виде штрафов и урегулирований. Может показаться, что это много, но деньги пришли от акционеров, а не отдельных банкиров. (Штрафами были обложены корпорации, а не конкретные сотрудники, и в некоторых случаях они выплачиваются как корпоративные расходы, с полагающимися налоговыми вычетами). В начале 2014 года, всего через несколько недель после того, как Джейми Даймон, генеральный директор JPMorgan Chase, договорился о внесудебном урегулировании с Министерством юстиции, совет директоров банка дал ему прибавку в 74 процентов, в результате чего его зарплата достигла $20 млн.
Гораздо большее значение имеет число руководителей Уолл-стрит, отправленных в тюрьму за участие в кризисе. Это число - единица. Карим Серагельдин, старший трейдер Credit Suisse, отбывает 30-месячный срок за накрутку цены на ипотечные облигации в своем торговом портфолио, что позволило повысить их ценность. Тем не менее, когда в 80-х годах вспыхнул кризис, связанный со сбережениями и займами, свыше 1,000 банкиров всех мастей были заключены в тюрьму за свои проступки.
На мероприятии в Национальном пресс-клубе в феврале прошлого года Холдер заявил, что фактическое отсутствие обвинений (или даже уголовного преследования) в этот раз не является результатом недостатка усердия. «Чтобы разрешить подобные дела, люди приходят в Министерство юстиции, - сказал он. - Неспособность найти путь решения, по крайней мере, на данный момент, не была плодом недостаточных стараний». Прит Бхарара, прокурор США по Южному округу Нью-Йорка, привел аналогичный довод. Доказательства, сказал он, не передают весь проступок отдельных лиц. Вполне возможно, что Бхарара прав: банкиры Уолл-стрит каждый день узнают новые способы следовать букве закона, нарушая его. И многие поступки, приведшие к кризису, были продиктованы безрассудством и недальновидностью, а не мошенничеством. Но даже так, в свете различных утверждений осведомителей - и размера урегулирований, согласованных с самими банками - это объяснение крайне сомнительно.
Любой рассказ о том, как мы дошли до этой точки, должен начаться с так называемой доктрины Холдера, меморандума, написанного в июне 1999 года тогдашним заместителем генерального прокурора, предупреждавшего об опасности преследования крупных банков. Холдер утверждал, что «побочные последствия» преследования, в том числе корпоративная нестабильность или крах - должны быть приняты во внимание при принятии решения о возбуждении уголовного дела в отношении крупного финансового учреждения. Это мнение было поддержано в конце 2012 года Лэнни Брейером, главой уголовного подразделения Министерства юстиции, который заявил в своем выступлении перед городской коллегией адвокатов Нью-Йорка, что, по его мнению, его обязанность - учитывать благополучие компании, промышленности и рынка при принятии решения - делать или не делать обвинения.
В период после краха Министерство юстиции не воздерживалось от преследований в целом. В 2009 году прокурор США по Восточному округу Нью-Йорка выдвинул обвинения двум менеджерам хедж-фонда Bear Stearns – Ральфу Сиоффи и Мэтью Танину - которые эффективно вогнали свой $1,6 млрд фонд в землю весной 2007 года. Это событие многие считают предвестником финансового кризиса. Но суд присяжных оправдал обоих в ноябре 2009 года, добавив ко всеобщему опасению насчет хрупкости экономики неожиданный оправдательный приговор, казалось, заморозивший преследования на Уолл-стрит почти на три года.
Серьезное расследование ипотечной банковской деятельности Уолл-стрит началось всерьез в середине 2012 года, вследствие призыва президента Обамы к действию в своем январском обращении к стране. Пока Министерство юстиции колебалось, истек пятилетний срок исковой давности для обычных обвинений в мошенничестве, но гражданское преследование банков и отдельных банкиров, по конкретному закону имеющее 10-летний срок давности, по-прежнему возможно. Холдер возложил на своих нижестоящих подчиненных-прокуроров ответственность за расследование.
Команда во главе с Бенджамином Вагнером, прокурором США по восточному округу штата Калифорния, расследовала предполагаемые правонарушения JPMorgan Chase. Во многих отношениях, расследование Вагнера характеризует подход Министерства юстиции: просмотреть сотни тысяч писем и документов, допросить бывших сотрудников и использовать полученные результаты в качестве дубины для получения финансового возмещения. Вагнер и его команда набросали черновик – который не стал чистовиком - жалобы против фирмы в сентябре 2013 года, где подробно описывалось, как сам JPMorgan Chase (не только Bear Stearns или Washington Mutual, два банка, которые он приобрел в разгар кризиса) сознательно перевели сомнительные ипотечные займы в ценные бумаги, которые не отвечали кредитным стандартам, а затем продали их инвесторам. В рамках своего расследования команда Вагнера привлекла Алейн Флейшман, банкира JPMorgan Chase, ставшую осведомителем, которая рассказала о том, что происходит. Она еще до краха предупреждала об опасностях превращения плохих ипотечных кредитов в ценные бумаги и продажи их под видом инвестиций, но ее опасения не были удостоены внимания начальства. Когда Флейшман выразила свою тревогу в 13-страничном письме, она подверглась остракизму, а затем была уволена.
В ноябре 2013 года JPMorgan Chase согласился на урегулирование на сумму $13 млрд с различными федеральными и государственными органами, в то время - крупнейшее в своем роде. Холдер объявил это урегулирование важным моментом в процессе привлечения Уолл-стрит к ответственности. Но крупные штрафы, оплаченные деньгами акционеров - не то же самое, что привлечение преступников к ответственности. Вместо представления детальной картины злодеяний JPMorgan Chase – а если бы жалоба Вагнера была подана, и дело рассматривалось бы в суде, так бы и случилось - правительство и банк подписали 11-страничное соглашение, в котором умалчиваются многие подробности тех проступков, которые Флейшман пыталась остановить, и не названы имена банкиров JPMorgan Chase.
Министерство юстиции подписало договоренности с другими банками Уолл-стрит, среди них Citigroup и Bank Of America, используя тот же сценарий: пригрозив публичным раскрытием прегрешений, в обмен на сохранение тайны добиться огромных финансовых возмещений. Ни один человек не был привлечен к ответственности. Не было проведено ни одного предрассветного рейда на квартиры на Парк-авеню. Ни арестов, ни публичного осуждения.
Суммы, которые Холдер вытряс из банков Уолл-стрит, заработали ему неплохую репутацию в средствах массовой информации. Но ни одного человека так и не привлекли к ответственности за свои правонарушения в годы, предшествовавшие финансовому кризису, и намек о приемлемости подобного поведения предельно ясен. Вместо этого финансистам дали понять, что справедливость – это всего лишь чек, на котором нужно поставить подпись.
