Журналисты, кажется, едины во мнении, что президентская кампания Дональда Трампа работает в основном за счет скандальных заявлений о нелегальных иммигрантах, личных нападках на журналистов и уважаемых партийных знаменосцев, и звезда реалити-шоу быстро погаснет, уступив путь более серьезной дискуссии между респектабельными кандидатами. Тем не менее, последние опросы показывают, что он прочно возглавляет список претендентов от GOP, позволяя предположить, что он был бы конкурентоспособным даже на всеобщих выборах.
В Трампе аналитики видят призраков популистской истории США, от Уильяма Дженнингса Брайана до Росса Перо. Его похвальбы своим состоянием и популярностью, его упорное отрицание права Обамы на президентство и его непримиримость, кажется, являются воплощением классического американского нахальства. Но чтобы по-настоящему понять «Дональда», мы должны вглядеться в события за рубежом.
Политические деятели, которых «отзеркаливает» Трамп – это европейские популисты: британец Найджел Фараж из Партии независимости Великобритании, уроженец Нидерландов Герт Вилдерс и Марин Ле Пен, лидер популистского Национального фронта Франции. Трамп является частью глобального феномена: все возрастающей ответной реакции против политических лидеров всех мастей, вместе с СМИ и культурной элитой - в общем, истеблишмента. Сам Трамп, вероятно, выдохнется. Но он зарекомендовал себя как сила, с которой надо считаться, он не просто клоун в начале серьезного выступления. И его успех до сих пор говорит о внушающем тревогу недоверии к политическому процессу.
Как Ле Пен и Фараж, Трамп чаще всего говорит об иммиграции. Он попал в лидеры опросов, подчеркнув предполагаемую безответственность основных политических фигур в этом вопросе. Республиканцы во главе с Джебом Бушем, говорит Трамп, могут жестко высказываться на тему нелегальной иммиграции, но ничего не делают. И отсутствие действий, по мнению Трампа, показывает гниль в сердце политической системы. В этом мы походим на Францию, где в течение многих десятилетий Национальный фронт ставил «предпочтение по национальному признаку», или приоритет французских рабочих над мигрантами, в центр своей платформы. Точно так же Фараж заклеймил истеблишмент «позорным» и «расистским» по отношению к британцам за отказ отменить законы о расовой дискриминации. Для всех троих успех заключается не а специфике политики, а в упоре на обиду за потерю силы.
Трамп не скупится на оскорбления, постоянно клеймя своих соперников «неудачниками». Его европейские коллеги-смутьяны тоже не боятся запачкаться. В феврале 2010 года Фараж заявил, что тогдашний председатель Совета ЕС Герман Ван Ромпей обладал «харизмой мокрой тряпки». Ле Пен, тем временем, часто осуждает «презрение» и «высокомерие» французской элиты. Однажды она раскритиковала предполагаемое влияние Катара на парижские политические круги, назвав Францию «продажной девкой пузатых эмиров». Выразилась она более поэтично, чем Дональд, но передала то же презрение к политической корректности.
Те же проблемы, от которых страдает Европа, присутствуют и в Соединенных Штатах, хотя и в менее выраженной форме. И все же, подъем Трампа, каким бы несуразным и грубым он ни был, доказал, что Соединенные Штаты восприимчивы к тем же проблемам, которые не по плечу Европе. Они показывают опасное недоверие к традиционной системе, выборам должностных лиц и СМИ - то есть столпам демократии.
