Нынешние споры о том, погибла ли Россия безвозвратно или есть ещё маленький шанс, а также о том, можно ли сварить с этим народишком кашу, должны были бы погрузить в чёрный депресняк.
К этому добавились напророченные нам минэкономразвития ещё 20 лет застоя: 1,5% (конечно, а не мечты о 1,7) ежегодного роста ВВП – это только на нейтрализацию «внутреннего трения» и износа инфраструктуры. Застой длинной в поколении в условиях постоянного проседания жизненного уровня и деградации государства, т.е. понимание что жизнь будет только ухудшаться во всех смыслах – это несомненная гибель государства. По одной простой и самоочевидной причине – современное, не «крестьянское», общество от этого просто сходит с ума, а сойдя, становиться буйным и носит всё на своём пути.
Словом, споры уже даже не о том, полуполон стакан с водкой или полупуст, но игнорировать ли плавающую в нём муху…
Но у меня есть несколько доводов в пользу оптимистических выводов.
1. Народы с культурой мирового класса (а Россия пока такой остаётся) не готовы пропасть без всякого сопротивления – агония социума вдруг освобождает скрытые пружины и оказывается, что из всякого безнадёжного положения есть пара-тройка выходов [только не надо острот про 9 вариантов как убежать и 1 – как спрятаться].
2. Культура/нация имеет свой «генетический набор», также разделяющийся на доминантный и рецессивный. Это значит, что при «переворачивании ситуации», социум начинает проявлять совершенно неизвестные дотоле, но может быть давно заложенные в нём свойства. Можно не напоминать ещё раз о чудесном превращении восточноевропейских евреев, которые 112 лет назад слыли эталоном покорности и забитости (документ эпохи «Сказание о погроме» Н.-Х. Бялика, или аутоюдофобия Отто Вейнингера и Людвига Витгенштейна), внезапно превратившихся в успешных строителей двух империй – большевистской и израильской.
Но вот о том, как 30 лет назад зиновьевский «Ибанск» вдруг зафонтанировал яркими общественными деятелями, прекрасными журналистами, блестящими политиками, гениальными бизнесменами - нам стоит вновь и вновь вспоминать…
Как и о том, что житель Москвы, Киева, Одессы и Санкт-Петербурга 1896 года и представить себе не мог событий 10 лет спустя. И не только революции и выборов в Думу, но и того, что общепризнанный аутсайдер мировой культуры, Россия вдруг стремительно вырывается на мировой уровень. И не только в живописи, театре или поэзии, но и в технике и науке.
3. И ещё вот, пример, когда даже настоящая катастрофа не только губит, но и пробуждает.
В очень поучительной книге Михаила Владимировича Соколова «Соблазн активизма: русская республиканско-демократическая эмиграция 20-30-х гг. ХХ в. и ОГПУ СССР» (Москва: Азбуковник, 2011) рассказывается о шоковом впечатлении, которое произвели наблюдения за жизнью СССР начала тридцатых годов.
Деятели эмигрантской «Крестьянской партии» с огромным трудом и риском заслали наблюдателей в СССР. По их представлениям они попадали в царство смерти, сейчас бы сказали - в «Мордор». Они ждали увидеть общество раздавленное голодом и террором, пронизанное страхом и отчаянием, людей, превращенных в идеологические автоматы (слова робот еще не знали). И ведь всё это было. И вот отважный лазутчик, под видом столичного инженера (или агронома – точно не помню), едет из Москвы на Урал.
Шок: поезд набит выпускниками ВУЗов, которые после ускоренного трехлетнего обучения, получили направления на новые предприятия. Молодые люди излучают энтузиазм. Они, опять же в сегодняшних терминах, полны пассионарности. Их совершенно не угнетает полицейский запрет вести схоластические дискуссии о перманентной революции, что было так важно для молодых советских интеллигентов ещё 5 лет назад. Но они ведут раскованные споры о перспективах новой жизни. Яростно обсуждаются новые романы и стихи. Вообще, общая атмосфера эйфорична. Голодомор, быстро растущие концлагеря и беспощадная чистка, пустые прилавки, огромные очереди, карточки, вся вновь пришедшая убогость и аскеза жизни, так контрастирующая с недавним НЭПом, всё это совершенно не мешает чистой радости людей, которых несут вверх многочисленные социальные лифты, а жизнь – кажется полной смысла.
Те из них, кто через 5-6 лет не будет расстрелян или отправлен на магаданские шахты, ещё выведут на невиданную производительность сотни эвакуированных предприятий…
Вот из этого эффекта двух-трёх-четырёх «обществ» в одном, о возможности обретения новой динамики и надо стремится исходить, не превращая себе в носителя «староэмигрантского» сознания.
Евгений Ихлов
