Что бы ни произошло, в 2016 году нас ожидают одни из самых интересных президентских выборов за последние годы. Среди кандидатов уже есть либертарианец от Кентукки, сенатор Рэнд Пол, и социалист из Вермонта, сенатор Берни Сандерс. Американцы, как показал опрос, не любят социализм. Но если Пол добьется какого-либо успеха, и они возненавидят либертарианство даже больше.
Для многих американских избирателей либертарианство сейчас имеет определенную свежесть, потому что оно, кажется, пересекает черту между правыми и левыми. Резкое снижение роли правительства в американской жизни, главная цель либертарианства, по душе консерваторам, поскольку предполагает конец Obamacare, социального обеспечения и других программ, которые передают государственные деньги в руки менее зажиточных. Тем не менее, оно также привлекает либеральных избирателей, которые выступают против вторжения в частную жизнь и непомерных расходов на оборону.
Пол не намерен останавливаться на достигнутом. Он понимает, что партийная база стареет и белеет – что не сулит ничего хорошего для будущего партии. Он обращается к меньшинствам. Нападая на попытки его партии по ограничению права голоса, Пол мог привлечь множество афроамериканских и латиноамериканских избирателей. Он также приглянулся молодым избирателям, призывая к ослаблению запрета на наркотики, например, и выступая на кампусах колледжей, где пожилые республиканцы появляться не желают. Пол, во многих отношениях, является республиканским Бараком Обамой.
Но не обманывайтесь. Либертарианство имеет сложную историю, и, по большому счету, она неприятная. Его ведущим теоретиком в 20 веке была писатель Айн Рэнд, которая, несмотря на все ее разговоры о свободе, была в душе склонна к авторитарности. Она проявляла нетерпимость к инакомыслию и была до нелепости падка на теории заговора. Либертарианцы, избранные на государственные должности на основе своих идей, в том числе бывший законодатель Рон Пол, отец Рэнда Пола, придерживались таких радикальных позиций, как упразднение Федеральной резервной системы.
Рэнд Пол как-то сумел смягчить эту сторону движения, которое сформировало его карьеру. Хотя изоляционизм является неотъемлемой частью либертарианства, Пол яростно защищал действия Израиля на Ближнем Востоке, что понравилось республиканцам-неоконсерваторам. На другом конце политического спектра он привлек и либертарианцев, и левых своим 10-часовым актом обструкционизма, возражая против надзора Агентства национальной безопасности над американскими гражданами.
Политики часто меняют позиции, основываясь на запросах избирателей и доноров. Но действия Пола по апеллированию к различным аудиториям представляют собой нечто большее, чем политическое потворствование. Либертарианство не похоже на другие идеологии, и маневрирование Пола - не совсем обычное дело.
Суть в том, что либертарианство является одной из самых жестких современных идеологий. Теоретики, которые сформулировали его основные принципы, были искателями политической чистоты. Они создали мир, в котором все должно быть идеально - но только если люди будут ему соответствовать. Общество для них – это швейцарские часы: каждая деталь выполняет функцию, ей предназначенную, и весь механизм работает сам по себе.
Либертарианство в этом смысле - не только экономическая доктрина или политическое мировоззрение. Оно предложило, как это поняла Айн Рэнд, светскую замену религии, в комплекте с собственной концепцией города Бога, утопию чистого невмешательства, места, где зависть и недальновидность мешают творческим гениям воплощать в жизнь свои идеи. Если основатели мировоззрения и ненавидели что-то больше государственной власти, так это религиозную власть.
Такой идеал требует тщательного надзора, слежения за тем, чтобы никто не нарушал правил, или, говоря языком религии, не совершал греха. Люди могут свободно действовать в своих собственных интересах – даже обязаны, - но если они начинают лениться или сдаются на волю эмоций или альтруизма, лучшие достижения общества обрушатся на их головы.
Либертарианство, проще говоря, созвучно жадному поиску политической чистоты. Идеи и консерваторов, и либералов достаточно гибки, чтобы время от времени они могли достигать компромисса, по крайней мере, Обама, например, регулярно выступает за уступки, и консерваторы, которые его мнения не разделяют, тем не менее, часто спорят друг с другом. Те, кто связан с либертарианством, не имеют такой возможности для маневра; тех, кто не согласен, они считают отступниками.
Тем не менее, если либертарианство принципиально, оно представляет практически неосуществимый набор идей. Республиканцы, которые хотят увеличить оборонный бюджет, получают результаты. Демократы, которые добивались национальной медицинской страховки, наконец, достигли своей цели. Но как, собственно, убрать правительственное «вмешательство» из бизнеса, когда бизнесу оно так нужно? Можно ли вообще представить себе либертарианскую внешнюю политику? Поистине принципиальные либертарианцы считают, что правительство не должно говорить женщинам, как им следует распоряжаться своим телом, что случится, если не будет никакого регулирования медицинских процедур?
Либертарианство, как представляется – философия, предназначенная не для управления, а для оппозиции. Она громка и сильна, когда говорится «нет», но часто бессильна и бессловесна, когда требуется сказать «да».
Добавьте к идеализму либертарианства свойственную ему непрактичность, и вы поймете, почему Пол бросается от одной крайности к другой.
Полу, с одной стороны, доставляют большие неприятности его друзья. Настоящие либертарианцы наблюдают за каждым его шагом, подозревая, что он пожертвует своим рвением в пользу нового электората. Чтобы не раздражать их, Пол должен время от времени говорить непосредственно об их страхах. Его усилия поддержать голосование сената о продлении полномочий АНБ по сбору записей телефонных разговоров американцев сослужили свою службу.
Результат поначалу был потрясающий: Пол выполнял свое предназначение, будучи преемником своего отца. Беда в том, что не все голосования являются символическими и по этой причине сравнительно легкими. Случись голосование по какому-то существенному вопросу, особенно по бюджетному дефициту, и Пол, скорее всего, разочарует истинных верующих.
Но больше всего Полу досаждают его враги. Не так сложно быть республиканцем, членом Конгресса от консервативного техасского района и истинным либертарианцем. Рон Пол это доказал. Труднее быть либертарианцем, будучи сенатором, представляющим целый штат – даже такой консервативный, как Кентукки. Тем не менее, Рэнду Полу это удалось.
Но иметь шанс на президентство и оставаться верным либертарным принципам намного труднее, если вообще возможно.
Именно здесь непрактичность либертарных идей будет преградой кампании Пола. Поддержка действий Израиля – удар по изоляционизму верных сторонников его отца. Потворствование воинственным неоконсерваторам тоже им не понравится. Сильная поддержка Израиля существует в обеих партиях, и, как ни трудно Полу выражать свою солидарность с этой страной, ему не под силу конкурировать со стратегией национальной безопасности, которую он так часто оспаривал.
Проблемы Пола на национальном уровне усугубляются тем, что, каких бы вдохновляющих принципов ни придерживались либертарианцы, они, по сути своей, элитарны. Чем больше кандидат в президенты от Республиканской партии в 2012 году Митт Ромни и его желаемый вице-президент, Пол Райан, походили на героя Джона Галта из «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд, тем быстрее таяла их поддержка. Увидя перед собой либертарианца, выдвинутого от крупной партии, избиратели, скорее всего, посчитают его страшным, если он верен своим убеждениям, и слабым, если он колеблется.
Гонка за республиканской номинацией так многолюдна, что Полу может даже повезти. То, что все остальные первичные кандидаты будут, скорее всего, нападать на него во время дебатов, поможет снискать сочувствие избирателей. Но даже если он каким-то образом станет кандидатом в президенты, он неминуемо станет либо предателем своего отца, либо своей партии.
Другие идеологии гнутся, но редко ломаются. Либертарианец от крупной партии, скорее всего, сломается. Хорошо, что если Пол выиграет номинацию от республиканской партии, непригодность либертарианства для современного мира будет очевидна. Но плохо то, что яд экстремизма проникнет в политическое тело, и, возможно, навсегда.
