В Америке царит неразбериха, нормы и допущения теперь рассматриваются иначе. Одна из таких норм – презумпция невиновности, принцип, судьба которого (в какой-то степени) связана с тем, насколько успешным будет назначение Бретта Кавано в Верховный суд США.

Важно отметить, насколько глубоко встроена эта идея в американскую душу, и на какие крайности первые американцы готовы были пойти (по крайней мере, на словах), чтобы сохранить эту концепцию.

В 1785 году, когда Бен Франклин заявил, что «лучше сто виновных избегнут наказания, чем пострадает один невиновный», он вторил азбучной истине, которая существовала задолго до него. (Джон Адамс выступал со схожим аргументом, защищая британских солдат после бойни в Бостоне).

Но Франклин на самом деле перефразировал Вольтера, который написал в 1748 году: «пусть лучше осмотрительность оправдает двух виновных, чем обвинительный приговор будет предъявлен одному, добродетельному и невинному».

Этот принцип известен как «формулировка Блэкстоуна» и назван в честь сэра Уильяма Блэкстоуна, который сказал, что «пусть лучше десять виновных избегнут наказания, чем пострадает один невинный».

Но это было тогда, сейчас другие времена. Презумпция невиновности попала во все увеличивающийся список ценностей (как, к примеру, свобода слова на территории колледжей), которые до последнего времени считались «либеральными» идеями.

Во время антикоммунистической истерии, которая захватила страну в эпоху Джо Маккарти, судья Лернед Хэнд, к примеру, сказал: «Я лучше рискну тем, что несколько предателей избежит обнаружения, чем поддамся духу общего подозрения и недоверия, который довольствуется слухами вместо безбоязненного расследования».

Однако сегодня либералы, кажется, не столь увлечены презумпцией невиновности, по крайней мере, не в то время, когда речь заходит о мужчинах, обвиненных женщинами.

Как написала в Washington Post Моника Гесс, «предполагаемый инцидент – произошедший несколько десятков лет назад и неподкрепленный уликами – выглядит неудобным, непостижимым, и в безвкусном сериале «Закон и порядок» его могли бы отбросить как случай «его слова против ее слов».

«Сегодня, - продолжает Гесс, - это попытка выяснить, на что похоже доверие к женщинам. И мы решаем, во что мы верим. Это проверка на то, удалось ли нам что-то усвоить за последние годы».

Другими словами, урок, который мы должны были усвоить, заключается в том, что в случае «инцидента, произошедшего много лет назад» мы всегда должны верить обвинителю (покуда это женщина).

Битва за утверждение Кавано превратилась в какой-то суррогат более масштабной культурной войны между прогрессистами и консерваторами. И один из основных вопросов, который следует задать сегодня – справедлива ли концепция, изложенная Франклином, Адамсом и Вольтером.

Правда заключается в том, что никто из нас не знает, виновен ли Кавано или нет (несмотря на убедительность показаний доктора Форд). При этом у нас есть ровно НОЛЬ доказательств тому, что Бретт Кавано пытался изнасиловать ее 36 лет назад.

Но что же нам делать с Бреттом Кавано?

Со времен основания нашей республики мы выступали за презумпцию невиновности. Мы не всегда соответствовали этому идеалу, но он всегда был принятым нами стандартом. Впервые с момента основания нашей страны возникли сомнения в необходимости его существования.

Несомненно, это конкурирующие ценности. Они взаимоисключающи. Нельзя одновременно верить в презумпцию невиновности и машинально водружать бремя доказательства на плечи обвиняемого.

Можно сказать, что битва за Кавано выходит за рамки простого сенатского слушания и дела о пожизненном назначении члена Верховного суда США. Возможно, мы становимся свидетелями того, как мы жертвуем тем, что с первых дней существования Америки было нашим фундаментальным принципом. Потенциальные последствия этого решения могут оказать влияние на жизни наших потомков.

Информационная служба 7days.us