Тридцать лет назад 28 мая 1987 года самолет «Сессна» западногерманского летчика-любителя Матиаса Руста приземлился на Васильевском спуске в Москве.
В суде Матиас Руст настаивал на том, что его полет был «призывом к миру». В действительности его полет поспособствовал концу Холодной войны даже сильнее, чем сам летчик-авантюрист мог рассчитывать.
Технологической и военной мощи советской державы на протяжении последних шести лет ее существования серьезный медийный ущерб был нанесен несколько раз. В доперестроечные годы на любые крупные ЧП налагался гриф «секретно», но во второй половине 80-х, в эпоху гласности и все большей открытости СССР внешнему миру, скрывать что-либо неприятное было все сложнее.
Сперва произошла Чернобыльская катастрофа, не связанная прямо с оборонкой, но в корне подорвавшая доверие к советским технологиям, а главное — к самому советскому государству, в первые дни после аварии пытавшемуся скрыть от своего народа масштабы трагедии.
Потом был ужас Афганской войны. Афганская война для советской армии началась еще при Брежневе, в декабре 1979 года. Но именно во второй половине 80-х она окончательно перестала быть секретной. Страна начала постепенно узнавать о горящих караванах КАМАЗов на горных дорогах, о «Черном тюльпане» и потоке цинковых гробов, о бесперспективности борьбы с мощным повстанческим движением.
В 1989 году была гибель атомной подлодки «Комсомолец» в Норвежском море. А в 1991 году случилась война, вроде как напрямую с Союзом не связанная, но оказавшая крайне гнетущее, деморализующее воздействие и на военных, и на сотрудников ВПК, и на ту часть советских граждан, которые в закатные часы империи все еще считали себя ее патриотами. Коалиция западных стран во главе с США нанесла разгромное поражение армии Ирака во время операции «Буря в пустыне». Хотя горбачевский СССР политически поддерживал западную коалицию, крах военной машины Ирака, создававшейся когда-то с советским участием, воспринимался обывателями как доказательство превосходства западных технологий и западной военной мысли над советскими. По факту это, конечно, не так — Ирак был вооружен старой техникой, качество подготовки его военных было крайне низким, а стратегическое военное планирование и вовсе отсутствовало. Но медийная картинка сильнее фактических обстоятельств дела. «Хорошо, что мы не ввязались в войну с США — было бы то же самое, что с Ираком», — судачили жители умирающего СССР, стоя в очередях за продуктами.
На фоне всех этих трагических событий полет Руста через европейскую часть СССР был случаем абсолютно безобидным и курьезным. Но пропагандистское значение полет немецкого моноплана имел не меньшее.
Поколения, выросшие на фильмах «Государственная граница», «Офицеры» и прочем милитаристском эпосе, были потрясены. «Десятилетиями мы горбатились на армию и на спецслужбы. Отказывали себе в миллионах бытовых радостей, так как это необходимо для обороны страны. И вот выяснилось, чего стоит эта оборона», — так или примерно так думали миллионы советских граждан. При этом не было пламенного возмущения из-за нерадивости силовиков, а была лишь горькая усмешка. Да и сам Матиас Руст — чудаковатый и явно безобидный паренек, обведший вокруг пальца армию СССР, никак не вязался со зловещим образом агента ЦРУ, стража империализма. Облик Руста, прислонившегося к фюзеляжу своей «Сессны», лишь добавлял советским людям, любовавшимся этой сюрреалистической картиной, порцию горькой иронии.
История с Рустом дала мощный толчок народной сатире и породила, наверное, последнюю волну советских политических анекдотов. Самым популярным был анекдот про пост милиции, установленный возле фонтана на Театральной площади — на случай, если из фонтана всплывет американская подводная лодка.
Один из самых распространенных мифов, связанных с историей Руста и проистекавших из общественного раздражения — это миф о том, что Руст якобы пролетел сотни километров над советской территорией незамеченным. Конечно же, это не так. Самолет Руста засекли в момент пересечения воздушной границы СССР над Балтийским морем.
Однако сперва офицеры 14-й дивизии ПВО, дислоцированной в Эстонии, не могли разобраться в том, что это за самолет, и точно ли он является нарушителем. В воздух подняли истребители для визуального опознания самолета. Когда военные убедились в том, что имеют дело с нарушителем, Руст уже углубился в воздушное пространство СССР. Потом из-за резко ухудшившейся погоды системы слежения потеряли Руста из вида.
Пока Руст шел на Москву, системы ПВО продолжали его засекать и снова терять. Далее немец влетел в зону ответственности Московского округа ПВО, и тут произошел и вовсе курьезный случай. Руст проходил через район, в котором осуществляли полет двенадцать советских истребителей. Как раз в это время у них согласно графику менялся код опознавания — это была стандартная процедура. Но из-за технических заминок оперативный дежурный в штабе приказал всем находящимся в этом районе самолетам присвоить признак «Я — свой самолет». Этот признак получил и самолет Руста.
Затем в районе города Торжок произошел еще один казус. Здесь накануне столкнулись два военных самолета. На земле и в воздухе работали поисково-спасательные группы, которые использовали в том числе и вертолеты.
Западногерманский самолет идентифицировали как вертолет, и он получил новую возможность беспрепятственно двигаться вперед.
Когда Матиас Руст оказался в зоне ответственности следующего подразделения ПВО, он получил новую легальную прописку в советском воздушном пространстве — на сей раз как «метеорологический объект».
В конце концов моноплан оказался над столичной городской чертой. Сперва Руст хотел сесть на Ивановской площади внутри Кремля, но ему не хватало там места. По размеру для посадки «Сессны» вполне подходила Красная площадь. Покружив над Красной площадью, Руст так и не смог сесть на нее из-за большого количества людей внизу. Тогда летчик зашел на посадку со стороны улицы Большая Ордынка, чтобы сесть на Большой Москворецкий мост. Этот план был довольно рискованным, но немец успешно справился и посадил «Сессну» на мост, сумев не зацепить линии проводов. В следующий раз Большой Москворецкий мост войдет в историю России из-за куда более трагичного события — убийства Бориса Немцова.
Прокатившись по мосту, «Сессна» въехала на Васильевский спуск и остановилась. Руст вылез из кабины и начал раздавать автографы ошеломленным москвичам, но через несколько минут был арестован.
Матиаса Руста обвинили в хулиганстве и приговорили к четырем годам лишения свободы, но уже в 1988 году помиловали и выдворили из страны. Вряд ли дерзкий житель ФРГ так легко отделался бы, попади он в доперестроечный СССР.
Поплатиться пришлось и военной верхушке Союза. Со своих постов были уволены министр обороны, главком ПВО и сотни офицеров, так или иначе ответственных за беспрепятственный полет Руста от госграницы СССР до Васильевского спуска.
История Матиаса Руста стала и для военных, и для гражданских патриотов-государственников поводом к многолетней рефлексии. Вскоре начали множиться конспирологичексие теории разного уровня изощренности. Согласно самой невинной, полет Руста был хорошо проработанной спецоперацией западных спецслужб для того, чтобы дискредитировать советский силовой блок и спровоцировать масштабные чистки в армии. Этой теории официально придерживались многие высокопоставленные генералы, занимавшие серьезные посты — например Петр Дейнекин, командующий ВВС России в 90-е годы. У Дейнекина все было даже сложнее — на его взгляд, это была спецоперация, но еще и с участием фактора «внутреннего предательства».
Но большинство простых жителей Союза ни в 1987 году, ни позднее конспирологией головного мозга не страдала и рассматривала историю Руста с бритвой Хэнлона в мозолистых руках.
Источник: Открытая Россия
