Преувлекательнейшая история: на днях российский историк, доктор исторических наук, профессор и заведующий Кафедрой связей с общественностью МГИМО Валерий Соловей дал интервью газете «Московский комсомолец», в котором «выложил все», что ожидает Россию в связи с усугублением экономической и политической ситуации внутри страны. Сразу отметим, что профессура МГИМО – кадровый резерв КГБ и его правопреемницы – ФСБ. Это – армия интеллектуалов в плащах и с идеологическими кинжалами за пазухой, умело промывающая мозги подрастающему поколению в ВУЗах и подготавливающая новую (но все такую же порочную «подгэбнёванную») генерацию дипломатов и юристов. Для внутренней «прожарки мозгов» существует проверенный Соловьев – этот анекдотический дядечка в сталинском френче, убедительно размахивающий в воскресном эфире идеологической дубиной. Для внешнего «отпаривания» - профессор Соловей. Он более интеллигентен, его информированность восходит от потаенных глубин умудренного опытом агентурного интеллекта – до самых высот кремлевских коридоров, наполненных потусторонним шепотом всезнающих интриганов – «особ, приближенных к императору». И эти шепотки, проваренные в аналитическом профессорском бульоне, умело подаются на блюдечке «с голубой каемочкой», приправленные всякого рода пикантностями. В данном случае было так: интервью опубликовали, а потом «в спешном порядке, в виде трудовой вертикальной дисциплины» - убрали, создав впечатление, что сие откровение «запрещено путинской цензурой». Таким образом, к вбросу было привлечено максимальное внимание. Об интервью заговорили, его стали выискивать в «кэше Гугла», усиленно распространять и обсуждать, серьезно наморщивая лбы. На самом деле – вброс и есть вброс. Он – качественный, умело выполненный, но от этого не перестает быть именно что – вбросом.
Теперь – о сути. Агент с профессорской печатью на мудром челе рассказывает о том, что за кулисами вызревает идея об уходе Путина. Причем, уйти он может лишь под некие «гарантии» - настолько железобетонные, чтобы ни одна Гаага пробить не смогла. Это как раз понятно. Путин панически боится ответственности. Он понимает, что за годы безраздельного правления (не будем обманывать самих себя и воспринимать всерьез медведевскую имитационную «пересменку») натворил столько преступлений, что пожизненное заключение – минимум, что ему грозит в случае ухода от власти. На самом деле здесь – ставка ценою в жизнь, а отправляться на тот свет Владимир Владимирович явно не собирается. Стало быть, ему необходимо искать пути решения данной проблемы. Во-первых, экономическая ситуация в России (не в Москве, в по всей площади страны) настолько аховая, что население рискует попросту сгинуть физически, не выдержав безденежья и бескормицы. В лучшем случае – удариться во все тяжкие и, наплевав на все – заняться откровенным криминальным лиходейством. Когда в кармане – ни гроша, работы нет, а тебе надо кормить семью и оплачивать жилье – на что только не решишься. Во-вторых, кремлевским крысам тоже «становится мало». Денег на всех не хватает, и они уже готовы выскочить из-под ковра на авансцену, чтобы устроить показательную грызню, предъявив весь этот крысиный цирк обалдевшей от неожиданности публике. В-третьих, поджимает время. К весне станет совсем плохо даже в столицах. В частности – в Москве. А то, что именно здесь исторически решается вопрос смены власти – Владимир Владимирович усвоил досконально. Он никогда не стал бы президентом и не вцепился бы в это кресло, если бы не Чубайс, столь вовремя пригласивший его переехать из Питера под крылышко Пал Палыча Бородина, откуда и начала свой отсчет «блистательная» путинская карьера, вертикальным взлетом вынесшая невзрачную вороватую «моль» на самую вершину политического Олимпа. И наконец – проклятый Запад, включая свежеизбранного Трампа, отнюдь не спешит делать дипломатических предложений по выводу нашего вконец истрепавшегося «победоносца» из зоны «неизбежной политической ответственности». Путину не говорят: «Ты только уйди – мы все простим». Хуже того: даже не намекают. Значит, настало время сыграть на опережение и пропеть сладкую арию всей «соловьиной рощей», дав понять проклятому недогадливому «забугорью», что «я-то, в принципе, и не против уйти, но где гарантии неприкосновенности?» Именно эту цель и преследовал «соловьиный» вброс с последующим его фейковым «цензурированием». «Московский комсомолец» - еще та политико-бульварная газетенка, а Павел Гусев – безусловно, верный слуга своего кремлевского хозяина, к тому же статус «доверенного лица» главреда «МК» никто не отменял. Полагаете, господину Гусеву позволили бы в ином случае иметь собственную газету с собственной же типографией и огромным зданием в собственности, расположенном в центре Москвы у метро «Улица 1905 года»? Любое фрондерство в путинской России тщательно контролируется и грамотно дозируется: от «смелых» высказываний журналиста Минкина – до «феерического героизма» стихов Быкова с последующим прочтением их на публике «гениальным актером Ефремовым», неплохо зарабатывающим на этом действе – как материально, так и репутационно.
Владимир Владимирович озабочен. Он устал и ему страшно. Он бы и сам не прочь выйти из этой игры без ощутимых потерь, но что-то ему мешает. На политической площадке он показал себя таким виртуозным танцором, что заподозрить, будто бы ему доставляют неудобства «причинные места» - было бы смешно. Однако на самом деле это именно так. Отрастив «милитаристские Фаберже» и позвенев ими на весь мир, он сам отрезал назад все возможные пути. Недальновидно? Но кто сказал, что он – профессиональный политик? Путин – вор, а вор совсем не обязан разбираться в хитросплетениях геополитических, экономических и исторических последствий, которые неизбежно наступают после аннексий, гибридных войн, бомбежек Алеппо, поддержки диктаторов или даже (чепуха-то какая!) уничтожения разного рода лайнеров: от самолета Качиньского до злополучного MH-17. У вора совсем иная функция. Его мозг «заточен» на примитивные «разводки», вербовки, шантаж и обман. Ни на какие иные интеллектуальные кульбиты и чудеса этот череп не способен. В нем плещется примитивная субстанция, в которой фиксатором событий выступают пацанские «понятия»: «А здорово мы их залошили!.. Кто нас обидит – трех дней не проживет. А кто проживет – значит, грамотно извинился перед пехотинцем Кадыровым и был торжественно прощен». И больше – ничего!..
Поистине анекдотический звонок Трампу (Путин долго ждал, когда ему позвонят, ибо победивший на выборах в США кандидат с кем уже только не переговорил, а звонить в Кремль отнюдь не торопился) с последующим сообщением о «важности отношений» (то ли «между народами», то ли – «между лидерами и администрациями») не мог не вызвать гомерического хохота. Похоже, в Кремле начали понимать, что Доналд не собирается отвечать реверансами на умопомрачительную радость лубянских кухарок. А тут еще и канцелярия Прокурора Международного уголовного суда назвала ситуацию, связанную с аннексией Крыма Россией, вооруженным конфликтом РФ и Украины, приравняв нахождение полуострова под контролем Москвы к оккупации. Но и это – далеко не все. Ключевой комитет ООН вопреки возражениям России одобрил резолюцию, осуждающую «временную оккупацию» Крыма Москвой и подтвердил приверженность ООН суверенитету Украины в отношении полуострова. За данный документ проголосовало 73 участника, против выступили 23, 76 воздержались.
Последние заявления международных организаций, включая уголовные суды, ясно дают понять развоевавшемуся узурпатору, что время его разгуливания на политической сцене подходит к концу, и никто никаких сценариев по «выходу из игры» для него не предоставит. А отвечать придется, примерив на себя наручники и посадив свой царственный зад не на трон, а на скамью подсудимых. Именно это знание, поразившее Путина в самое сердце, и вызвало его ответную реакцию, когда 16 ноября он подписал распоряжение о том, что Россия не будет участником Римского статута Международного уголовного суда.
В предложении «уйти нельзя остаться» поставлен исторический знак препинания. И даже не запятая, а – жирный восклицательный знак. После слова «нельзя». Он остается. Он доиграет свою роль до конца. Отныне мы станем свидетелями последнего путинского акта – с его неизбежным падением и последующей за нею гибелью. И хорошо, если погибнет только он, а не вся Россия.
