2 декабря 2018 года Анна Нетребко дала сольный концерт в Лирик-опере Чикаго
«Это был фантастический концерт. «Величайший голос мира»,— гласила афиша. Но мало сказать так. Это — голос, который может создавать зримые образы необычайным богатством красок, полутонов, обертонов. Это - чудо. Я имела счастье быть на этом концерте и получить неповторимое наслаждение, которого, возможно, никогда больше в моей жизни не будет», — так описала я свои первые впечатления на сайте Анны в интернете.
- Я счастлив видеть слёзы восторга на Ваших глазах,— сказал мне в антракте служитель театра Дэвид. — Я видел здесь многих великих артистов, я слышал на этой сцене молодого Пласидо Доминго в начале его карьеры, но такой великой здесь никогда не было.
И добавил: «Она отдаёт себя всю на 100% и даже больше».
- Как Вы думаете,— спросила я Дэвида, — беспокоить её вопросами после такой напряжённой работы, наверное, по крайней мере, невежливо?
- Да, конечно. К тому же есть очень строгий составленный ею список тех персон, которым она позволяет заходить к ней после концерта.
К сожалению, я не подумала об этом списке заранее. Но всё же я прошла к артистическому выходу из театра и увидела человек двадцать, жаждущих получить автограф, несмотря на плохую погоду.
Я скромно присоединилась к остальным и стала ждать. Наконец, быстрым шагом, явно не имея намерения беседовать с кем бы то ни было, вышла Нетребко, но кто-то обнял её и поцеловал в щёчку. Она улыбнулась доброй улыбкой, что-то сказала и быстро стала дарить, почти не глядя, свою драгоценную подпись. Пока она раздавала автографы, я успела задать ей несколько вопросов.
- Я увидела Вас на сцене впервые и запомнила впечатляющее пение совсем ещё юной, тоненькой студентки Ани Нетребко во время концертов Академии передвижничества в Ростове-на-Дону. И вот только теперь услышала Ваш живой голос во второй раз. Такой огромный диапазон времени. Скажите, у Вас бывает ностальгия по той чудесной девочке? Или Вы всегда смотрите только вперёд?
- Нет, у меня никогда не бывает ностальгии.
- Я читала, что когда Пласидо Доминго впервые услышал Ваш голос, он сказал, что Вы поёте на уровне Каллас.
- Да? Чего только не говорят!
- Конечно, обе великие, но очень разные. Однако могли бы Вы сказать в двух словах, в чём различие между Вашими голосами?
- Ну, на это не ответишь двумя словами, но я Марию очень люблю и не хочу проводить сравнение.
- Я всегда хотела услышать Вас в «Снегурочке».
- Нет, Снегурочку я никогда петь не буду. Это – не моё.
- Любой, достигнувший таких вершин, непременно имеет огромное количество друзей, поклонников, но и много врагов.
Я почувствовала в ней напряжение и не стала продолжать. Но заметила: «Вы всегда выше и отвечаете только тем, что выходите из огня ещё краше, чем прежде. Вы — Феникс. И мы все желаем Вам здоровья и сил для преодоления всех препятствий на Вашем пути».
Но муж Анны, Юсиф Эйвазов, называет её гением. Я думаю, что она, действительно — гений, потому что может то, чего не могут другие. Но за гениальностью всегда стоит колоссальный труд. Так, например, говорил о себе Моцарт, в этом признавались многие гении. «Вдохновение, — писал Роден в Завещании молодым скульпторам, — его просто нет». «Выполняйте свою работу как честные труженики». Безусловно, природа наградила её музыкальностью и красивым голосом, но сама Анна говорит: «Пение — это тяжелый физический труд, который требует, как и профессиональный спорт, ежедневных многочасовых тренировок. Просто так не выйдешь и не споешь». Только так можно создать Красоту и лёгкость на сцене. Одного дара природы не достаточно. И Анна, великая труженица, создаёт её. Она прекрасна и внешне, и внутренне. Внутреннее богатство озаряет её незабываемую улыбку и наполняет её работу особым смыслом. Она прекрасна и в обыденной жизни, и на сцене.
Прекрасное в искусстве — это обязательно характер. Но чтобы создать характер творец сам должен быть личностью. Цельность характера Анны известна всем по её поступкам и высказываниям: «Я сильная, когда надо быть сильной», «Я никогда не делала ничего такого, за что мне было бы стыдно. Никогда». Даже в моём коротеньком интервью ответы Анны показали её неординарность и волю. В ней очень сильна потребность делать добро и в малом, и в великом. Она всегда готова помочь и помогает друзьям, больным детям и всем, кому может. В ней нет тщеславия, нет зависти, нет чувства соперничества. «Я не конкурсный человек, как у нас говорят. Если я знаю, что с кем-то должна конкурировать, во мне сразу всё расслабляется», — говорит Анна. Она просто любит своё призвание и смотрит на него как на работу, которую должна честно выполнить. Самоотдача во всём, что она делает — вот главное её качество и прежде всего в Любви, которая ведёт её по жизни. Атмосфера любви в родительском доме когда-то наполнила её душу и осталась в ней навсегда. Все знают, какая она замечательная мать. Перед её материнской любовью отступили синдромы аутизма у её единственного сына Тьяго. А как же это было невероятно трудно при её непомерной занятости, необходимости в ежедневных голосовых упражнениях, необходимости при каждом выходе на сцену доказывать, что ты — всё та же Нетребко и даже ещё лучше. «Самый мой главный принцип,— говорит Анна, — что бы я ни делала, как бы моя жизнь ни повернулась, — не изменять себе». Она любит жизнь во всех её проявлениях, не зацикливаясь ни на одном. «Чрезвычайно важно, — пишет Роден,— быть взволнованным, любить надеяться, трепетать, жить. Быть человеком, а затем уже художником», артистом. На это обращал внимание и Ромен Роллан, когда писал о Бетховене. Без её личностных качеств Анна не смогла бы стать тем, кем стала: великой, единственной и неповторимой. Чтобы художественно выразить чувства своего героя, надо самой многое пережить.
Нетребко умеет создавать характер, сотворять целый мир в каждой роли, в каждом исполняемом ею произведении и не только благодаря своей очень тонкой интуиции и музыкальности, но и тому, что любит учиться. Она учится всю жизнь, учится и размышляет, размышляя, переделывает, добиваясь совершенства. Ведь Искусство – это не просто чувство, а всегда гармония эмоционального и рационального. И она блистательно показала это в своём Recital концерте в Лирик-опера Чикаго, где помогали ей замечательный, очень чуткий пианист Малкольм Мартино (Malcolm Martineau), один из лучших аккомпаниаторов мира, а также известный всему миру шотландский скрипач Роберт Хэнфорд (Robert Hanford), который вместе с пианистом сопровождал пение Анны в песне «Завтра», и блистательное меццо-сопрано Дженифер Джонсон Кано (Jennifer Johnson Cano), исполнившая вместе с Анной Нетребко два дуэта: в 1 отделении дуэт Полины и Лизы из оперы П.И. Чайковского «Пиковая Дама» и во 2-м отделении дуэт из оперы Оффенбаха «Сказки Гофмана». Их голоса, то замирая, то наполняясь силой сплетались, расходились, звучали в унисон. И всё это было удивительно гармонично.
Концерт назывался «День и Ночь». Зал Лирик-опера, созданный в стиле Ар-деко, очень соответствовал программе концерта, в основном построенной на романсах конца 19-начала 20 века. Просто и продуманно была оформлена сцена. В первом отделении «День» её задник был оранжевого цвета с переходами тонов, во втором отделении — фиолетовый со слегка приглушённым освещением. Посреди сцены – чёрный рояль, над ним – сверкающая хрусталями люстра. В первом отделении Анна вышла в белом шёлковом платье с розовым и сиреневым пятнами двух цветков внизу широкой шёлковой юбки. Во втором — её платье было узким, чёрным и усыпанным стразами от Сваровски с мистическим волнообразным украшением из той же ткани на верху лифа. «День» был наполнен тремя романсами Рахманинова, двумя – Чайковского, Римского-Корсакова, Р. Штрауса, Дебюсси. Прозвучала ария Луизы Г. Карпентера, а также песенка Френка Бриджа ‘Go not, happy day’. В «Ночи» звучали произведения Чайковского, Рахманинова, Р. Штрауса, Форе, Дворжака, дуэт Оффенбаха и Баллада Дугласа Мура.
Она вышла величаво просто, как королева, нежно прижимая к груди букет белых цветов и, остановившись около рояля и сначала погрузив голову в цветы, с нежным придыханием пианиссимо запела рахманиновскую «Сирень». И перед глазами встал сад, окроплённый утренней росой, и благоухающие цветы сирени. И каждый звук её божественного голоса высекал из моих глаз слёзы волнения, потому что я была в том саду. И это было только начало.
Конечно, почти всё было продумано заранее, но, несомненно, что она играла с большой искренностью. Однако главное, чем Анна создавала неповторимый образ в каждом романсе, был её голос, который, по замечанию Хворостовского, в последнее время стал ещё полнее. Она владеет им в совершенстве, и он особенно красив в высоких тесситурах. О, как умеет он замирать, какие делает тончайшие переходы к пианиссимо. И как он может мощно взмывать в небеса. Однако и в низких регистрах её голос тоже может творить чудеса звучания и выразительности, как, например, в романсе Дебюсси «Слёзы падают в моё сердце».
Американская публика оценила Анну Нетребко восторженными криками, зал долго аплодировал ей стоя. Она исполнила на бис сначала «Лобзание» («Il bacio») Луиджи Ардити и, поскольку публика её не отпускала, ещё один романс — «Cacilie» Рихарда Штрауса . Так музыка и божественный голос поднимали души людские над политикой и всей житейской суетой.
«Я не покидал оперный театр таким счастливым со времён концерта Price/Horne/Levine в Метрополитен около 35 лет назад», — так закончил свою статью об этом концерте американский журналист Хенсон Киз (Henson Keys).
А я представила мир музыки, как огромную горную страну. В ней много сияющих вершин: вершина Моцарт, вершина Шопен, вершина Каллас, вершина Нетребко. Они очень разные, но все будут стоять вечно и незыблемо.
Наталья Боровская
