Лето во Франции выдалось страшное. После Дня взятия Бастилии, когда в Ницце погибли 86 человек, хорошо вооруженные солдаты стали патрулировать пляжи. В конце июля фанатичные мусульмане убили католического священника в Нормандии. Франция остается в состоянии чрезвычайного положения после того, как вооруженные люди, связанные с ИГИШ, убили 130 человек в Париже в ноябре прошлого года. Президентские выборы в следующем году могут стать состязанием за то, чья позиция по терроризму будет жестче.
На прошлой неделе начал свою кампанию Николя Саркози, бывший президент. Призывая к национальному запрету на ношение буркини, скромного купальника мусульманок, он предложил задержание или электронное отслеживание тысяч человек, которые представляют угрозу безопасности. Если он выиграет номинацию от своей партии, Саркози может быть даже более умеренным кандидатом, чем его потенциальная соперница - Марин Ле Пен из Национального фронта.
Германия тоже остается в состоянии повышенной готовности после двух исламистских атак и атаки психически неустойчивого подростка в июле. Страна увеличивает расходы на сотрудников полиции и силы безопасности. 18 августа восемь министров внутренних дел от правящей христианско-демократической партии собрались на встрече, чтобы поддержать целый ряд мер, в том числе отмену двойного гражданства для немцев турецкого происхождения и запрет паранджи. По некоторым данным, правительство в ближайшее время будет советовать гражданам запастись пищей и водой на случай крупного теракта.
В Америке, тем временем, массовые расстрелы в Сан-Бернардино и Орландо сделали терроризм одним из главных вопросов президентской гонки. В августе опросы показали, что американцы хотят, чтобы Хиллари Клинтон и Дональд Трамп уделили больше времени обсуждению того, как они будут защищать Америку от терроризма, чем обсуждению экономики. В другом опросе, проведенном ранее в этом году, 83% респондентов, которые утверждали, что внимательно следят за новостями, ответили на вопрос, представляет ли ИГИШ «серьезную угрозу существованию или выживанию США». Не менее 77% согласились с этим предложением.
Возрождение будничного террора
11 сентября 2001 года – событие, стоящее особняком, учитывая масштаб теракта и его воздействие. С тех пор западные службы безопасности и разведки стали хорошо справляться со срывом сложных заговоров. Гражданские авиакомпании стали очень сложными мишенями, пусть и ценой удобства путешественников и огромных вложений. Опасения, что террористической группе удастся добыть ядерное оружие, не исчезли. Но этого не случилось, несмотря на многочисленные пророчества обратного.
И все же, число смертей растет, как в Америке, так и Европе. Убийцы – это и «волки-одиночки», соблазнившиеся интернет-пропагандой, и боевики, действующие в стиле коммандос. Почти все без исключения цели были выбраны за их уязвимость или культурную символику. Несмотря на то, что некоторые теракты были проведены боевиками ИГИШ, которые вернулись к себе на родину, большинство из них – дело рук местных сочувствующих, часто с социальными или психическими проблемами, в Сирии даже не побывавших.
Хотя халифат терпит поражение в Ираке и Сирии, его угроза Западу, скорее всего, сохранится. И те теракты, на которые он поощряет, дьявольски трудно предотвратить. Любой желающий может взять в аренду или украсть грузовик и врезаться на нем в толпу. Особенно в Америке, где очень легко купить мощное автоматическое оружие, из которого можно за пару секунд убить десятки человек. Для того, чтобы устроить такой теракт, не нужно ни особого планирования, ни какой-то разведки. Даже тогда, когда преступники находятся на радаре полиции и служб безопасности - и далеко не все попали в поле зрения, - нет никакой гарантии, что их можно остановить, учитывая огромное число потенциальных джихадистов.
Таким образом, представляется вероятным, что большей части Европы и Америки придется привыкать к актам исламистского терроризма, которые станут если не обычными событиями, то хотя бы достаточно регулярными. Задача открытых, либеральных обществ – отреагировать на эту угрозу, особенно в то время, когда доверие народа к традиционным политическим элитам так ослабло. Прежде всего, опасна чрезмерная реакция.
В результате смуты в Северной Ирландии и действий ЭТА, баскской сепаратистской группировки, терроризм становился все более смертоносным в 70-е и 80-е, чем в последующие годы. И все же, шанс быть убитым был мал. В 30-е годы ежегодный риск быть убитыми для гражданских лиц в Ольстере было около 1 к 25,000. В течение четырех лет кровопролитной второй интифады, ежегодный риск для израильских гражданских лиц составил 1 к 35,000. Даже в 2001 году вероятность того, что американец в Соединенных Штатах будет убит в результате теракта, был меньше 1 к 100,000; до 2013 года – 1 к 56 млн. Шанс стать жертвой обычного убийства в 2013 году в Соединенных Штатах был 1 к 20,000. Дорожно-транспортные происшествия в три раза чаще приводили к летальному исходу.
Барак Обама был прав, когда сказал ранее в этом году, что опасность утонуть в ванне больше, чем быть убитым террористами. Риск утонуть в ванной – 1 к полумиллиону. Даже если удвоить число жертв терактов в Сан-Бернардино и Орландо и из этого составить ежегодное число погибших, риск все равно будет 1 в 2,5 млн. Тем не менее, президента раскритиковали за его спокойное отношение.
Это намекает на своеобразные последствия терроризма. Избиратели и большинство политиков относятся к нему как к чему-то совершенно отличному от других, гораздо больших, рисков. В результате, анализ затрат и выгод становится практически невозможным.
После нападения на Всемирный торговый центр в 2001 году, Америка бросила огромные ресурсы на национальную безопасность. По самым скромным оценкам, к 2009 году она потратила дополнительные $75 млрд в год. В докладе для Института Катона, либертарианского мозгового центра, Джон Мюллер и Марк Стюарт оценили, стоили ли те расходы результата. Если судить их по тому же стандарту, что и другие государственные расходы, направленные на смягчение риска гибели, то эти затраты оправдались бы уже срывом почти половины из 1667 серьезных нападений в год. Есть основания полагать, что без этих дополнительных мер безопасности, в Америке будет случаться четыре значительных нападения в день.
Пределы статистики
Но горе тому политику, который предложит перенаправить деньги из национальной безопасности туда, где они могли бы спасти больше жизней. Первый народный ответ на крупный террористический инцидент - шок и печаль. Второй – разговоры, что власть имущие мало что сделали, чтобы предотвратить теракт. После трагедии в Ницце один опрос общественного мнения показал, что у 67% респондентов не было никакой уверенности в способности правительства решать террористические угрозы. Несмотря на непреходящее чрезвычайное положение и повторное утверждение президента Франсуа Олланда, что Франция «в состоянии войны» с ИГИШ, у граждан сложилось впечатление, что их правительство сделало слишком мало.
Терроризм - одна из форм психологической войны против общества. Предполагается, что его воздействие совершенно несоразмерно фактической летальности атак. Отчасти благодаря широкому освещению СМИ, отчасти - благодаря реакции политиков, которые бойко разглагольствуют о «смертельных угрозах», и благодаря службам безопасности, которые в своих собственных целях раздувают возможности террористов, восприятие риска, как правило, отличается от реальности.
По сравнению с другими событиями, например, стихийными бедствиями, террористические акты, как правило, расстраивают людей, которые никак не связаны ни с местом теракта, ни с жертвами. Отчасти дело в якобы случайном характере атак. В случае нападения террористов-смертников, фанатизм террористов добавляет ужаса.
В 2002 году, в разгар второй интифады, 92% израильтян опасались, что они или члены их семьи станут жертвами теракта. Почти 10% населения страдали от симптомов сродни посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР).
Несмотря на психологические и физические раны, которые наносят нам теракты, общество может к ним привыкнуть. Дов Ваксман, израильский ученый, изучавший влияние второй интифады, говорит, что люди могут привыкнуть к терактам и «жить подобием нормальной жизни».
Обама как-то сказал, что терроризм не победить разговорами об отказе от наших ценностей или страхе. Победа прежде всего зависит от надежных разведданных, выдержки и верности принципам, на которых строится открытое общество.
