5 июня в селе Красный Мак Бахчисарайского района был задержан Смаил Мустафаев. По информации заместителя председателя Меджлиса Наримана Джеляла, поводом для задержания и обыска стало уголовное дело 2012 года. Тогда Мустафаев работал лесником, и, как говорится в сообщении, «на его участке производилась незаконная вырубка леса». Дело было закрыто еще в 2012 году, а спустя четыре года Мустафаев был допрошен по нему и отпущен под подписку о невыезде.
Обыски, похищения, давление на представителей крымскотатарского народа в Крыму не прекращаются с самого начала аннексии. Правозащитники, в том числе, международные, уверены, что преследования носят системный характер и обладают всеми признаками того, что осуществляются по этническому и религиозному признаку. Напомним, что Верховный суд аннексированного Крыма умудрился признать даже Меджлис - представительский и исполнительный орган власти крымскотатарского народа - экстремистской организацией, записав любого представителя этого народа в число потенциальных «участников экстремисткой организации».
Обвинение крымской прокуратуры заключались в том, что якобы Меджлис пытается дестабилизировать ситуацию в Крыму, призывая к возвращению Крыма Украине. Это, по мнению прокурора Поклонской, ставит под угрозу «территориальную целостность России». В российском уголовном кодексе экстремизмом объявляется не только любой призыв к возвращению Крыма Украине, но и сама констатация резолюций международных институций, заявляющих о том, что Крым является неотъемлемой частью украинской державы.
На представителей Меджлиса объявлена охота. Вот уже две недели, как нет никакой информации об Эрвине Ибрагимове, члене Исполнительного совета Всемирного конгресса крымских татар, который был похищен в Бахчисарае недалеко от своего дома и вывезен в неизвестном направлении. На кадрах, которые засняли случайные прохожие, видно, как автомобиль, в котором ехал Эрвин Ибрагимов, был заблокирован на дороге людьми в камуфляжной форме. После того, как водитель был силой усажен в машину похитителей, его собственное авто так и осталось стоять на дороге.
Глава Меджлиса крымскотатарского народа Рефат Чубаров объясняет последние репрессии против крымских татар желанием России «продать Западу новую гибридную форму своей политики в Крыму». Массовые обыски и аресты, на фоне запрета религиозной организации «Хизб ут-Тазрир» и признания Меджлиса экстремистской организацией должны с помощью показательных судов быть представлены западным наблюдателям, как борьба российских властей с крымским религиозным фундаментализмом: «Мы тут в Крыму боремся с экстремизмом, как вы боретесь с ним в Сирии».
При этом Кремль и подконтрольные России власти Крыма регулярно отрицают этический характер репрессий, каждый раз заявляя, что у «преступления нет национальности». На самом деле преступление, то есть нарушение прав и свобод украинских граждан в Крыму, давно уже носит массовый характер и распространяются гораздо дальше, чем политические репрессии и преследования проукраинских и крымскотатарских активистов.
Если не обращать внимания на то, что случай Мустафаева затрагивает представителя крымскотатарского народа, и взять за основу предложенный оккупационными властями принцип наднациональной природы преступления, то предстает совсем уж нелицеприятная картина. Открытие заново уголовного дела, которое было закрыто в 2012 году, поэтому не могло «нанести ущерб Российской Федерации и ее гражданам», само по себе уже является преступлением с точки зрения международного права. Нельзя карать дважды за одно и то же правонарушение. Нельзя открывать уголовные дела за пределами юрисдикции национального правосудия. Украина к Мустафаеву претензий не имеет. Так откуда они взялись у Российской Федерации, если не были навеяны «политическими мотивами»?
Ситуация с повторным осуждением на территории оккупированного Крыма уже затронула десятки тысяч человек. Начиная с 2014 года, российская фемида начала «приведение в соответствие приговоров украинских судов», осудив многих крымчан второй раз. В некоторых случаях сроки приговоров уменьшились, а в некоторых увеличились. Мы сейчас говорим не о политических преследованиях, а об обычной рутине, о нарушении прав украинских граждан самим фактом осуществления на территории Крыма российского судопроизводства. Еще одним нарушением международного права можно назвать те приговоры, которые выносятся в Крыму. По данным российской статистики, количество осужденных крымчан по уголовным статьям после оккупации возросло в разы. Это обуславливается банальной разницей между украинским и российским законодательством. Если украинские суды придерживались нормы не арестовывать обвиняемых до приговора, то в Российской Федерации ситуация совсем иная. Российский Уголовный кодекс строже украинского. Объективно мы сегодня не имеем никакого представления о том, насколько права осужденных граждан были соблюдены, а вина доказана. Российская сторона старается не передавать материалы дела даже родственникам осужденных.
Таким образом, в Крыму за последние два года осуждено и «приведено в соответствие» сотни тысяч украинских граждан. Все это происходит без какого-либо мониторинга со стороны Украины и международного сообщества. Еще один очень важный правовой момент – это отбывание наказания. На территории Крыма было большое количество осужденных, которые были насильственно переправлены в Россию «для отбывания наказания». Это является не чем иным, как «похищением и насильственной депортацией за пределы страны». Судьба 26 из них на сегодняшний день неизвестна ни родственникам, ни правозащитникам.
Законность крымских судов не признает ни украинская, ни международная правовая система. Тем не менее, практика насильственной депортации людей отбывающих наказание по приговорам российских судов, остается без внимания международной общественности. Причем, она распространена больше, чем можно было бы себе представить. Так, в Крыму нет женских колоний, соответственно все осужденные за два года женщины отправляются принудительно в Россию. То же самое происходит с осужденными на «строгий режим». По разным оценкам, число вывезенных из Крыма украинских граждан колеблется от 3 до 7 тысяч. Еще одним из вопиющих фактов нарушения международного права стала насильственная паспортизация. И если люди оставшиеся в Крыму берут российский паспорт для того, чтобы облегчить себе жизнь в оккупации, то в крымских тюрьмах процедура носит принудительный характер.
Можем ли мы считать массовую паспортизацию крымчан «добровольным актом вступления в гражданство»? А воспринимать безальтернативную российскую юрисдикцию, как «осознанный выбор гражданина»? Надо понимать, что когда мы говорим о правовой ситуации в Крыму, мы имеем в виду оккупированную территорию, на которой оккупант обязан поддерживать порядок и осуществлять правосудие. Но можем ли мы утверждать, что правосудие свершилось, если к процессу нет доступа ни для украинской юрисдикции, ни для международной?
Крым – суверенная украинская территория оккупированная и аннексированная соседним государством. Там проживает 2,5 миллиона человек, находящихся до сих пор под правовой опекой Украины. Но когда речь идет о такой категории как осужденные, перед нами чудовищный по масштабам пример массовых нарушений, а возможно и преступлений против особо уязвимой в правах категории граждан, который остается без внимания международной правовой общественности. У международного сообщества попросту нет механизмов для осуществления правосудия на аннексированных территориях. Украинских граждан, насильно переводят в чужое гражданство, судят дважды за одно и то же преступление, насильственно вывозят за пределы страны и применяют к ним уголовный кодекс, который содержит такие статьи, как «призывы к экстремизму».
Когда российская сторона утверждает, «что преступление не имеет национальности», она очень близка к истине. Преступление против Украины, зафиксированное международными резолюциями, сегодня оборачивается не только нарушением международного права против государства, но и массовым нарушением прав украинских граждан, оставшихся на оккупированных территориях. Помимо списка, насчитывающего уже 31 политического заключенного, помимо запретов религиозных организаций и органов власти, обысков и арестов, самой возможности обвинить гражданина в экстремизме за простое цитирование резолюции ООН «О признании территориальной целостности Украины» уже достаточно, чтобы говорить о системных политических преследованиях.
На самом деле совершенно не важно носят ли уголовные дела против крымских татар «национальный признак», или являются частью общей картины осуществления оккупантами властных полномочий. В Крыму сегодня совершается нарушение прав человека, которое носит массовый характер. Это и есть наднациональное преступление государства-агрессора против граждан чужой страны. И с преступлением такого масштаба одной Украине попросту не справиться.
