Позорный провал в Пальмире и тяжелая победа в Алеппо

Глобальный индекс безопасности 2016 года, опубликованный Institute for Economics and Peace, охватывает 163 государства и территории и учитывает 23 индикатора. Согласно этому своеобразному рейтингу в уходящем году продолжилось снижение уровня безопасности на планете. Отмечается, что улучшилась ситуация в Центральной Америке и Карибском бассейне, но на Ближнем Востоке и в Северной Африке положение становится все хуже и хуже. Самую нижнюю позицию в индексе мировой безопасности занимает Сирия, в которой уже пять лет продолжается вооруженный конфликт, последний год ― с участием российских военных. Открытая Россия подводит итоги военного «сирийского» 2016 года.

В начале 2016 года российская операция в Сирии продолжалась уже несколько месяцев. Было понятно, что главной целью ударов наших ВКС является не запрещенное в России Исламское государство, а формирования сирийских повстанцев (среди которых, впрочем, тоже немало радикальных исламистов).

Действия российских вооруженных сил в Сирии в 2016 году можно разделить на две категории. Первая – это громкие акции, рассчитанные не столько на военный эффект, сколько на широкий международный резонанс и рост боязливого уважения к Кремлю. Вторая – боевые операции, не несущие пропагандистской выгоды, но направленные на стабилизацию дамасского режима.

Пиар ракетных атак: подражание американцам

Для политических и военных элит России американские военные операции последних десятилетий («Буря в пустыне» 1991 года, бомбежки Югославии 1999 года, вторжение в Афганистан 2001 года, вторжение в Ирак 2003 года) были глубокой психологической травмой. Дело даже не в геополитических страхах - в 1991 году Москва политически поддерживала США в Ираке, а в 2001 году и вовсе была их военным союзником против талибов. Дело во впечатлении от действий высокотехнологичной, точной и стремительной американской военной машины. Армия США на деле воплощала то, о чем в Москве до недавнего времени могли только мечтать – громила вражеские армии малой кровью на чужой территории.

Удручающее впечатление производили широкие равнины, заставленные советскими танками Т-72 и Т-62, сожженными авиацией США и их союзников. А ведь именно несокрушимой мощью танковых армад, которые, в случае большой войны, «за две недели дойдут до Ла-Манша», бредили советские генералы. Не менее печальным был опыт столкновений иракских и югославских самолетов (советского производства) с американцами. Эти столкновения почти всегда заканчивались в пользу янки, причем «всухую». По-настоящему ошеломительный успех югославской ПВО, сбившей американский самолет F-117 (тот самый хваленый «самолет-невидимка» 90-х годов) вызвал в России почти такое же ликование, как в Сербии. Но этот единичный успех не мог исправить общее гнетущее настроение.

Разумеется, успехи США и их союзников были обусловлены и технической отсталостью армий Ирака и Югославии, и гораздо худшим уровнем подготовки иракских и югославских пилотов по сравнению с пилотами стран НАТО. Но не только в этом была причина военных успехов Запада. Не вызывало никаких сомнений техническое превосходство армии США над российской армией, куда лучший уровень организации, материального обеспечения, стратегического и тактического планирования.

Разгром грузин в 2008 году и тяжелые поражения, нанесенные украинской армии (еще более отсталой, чем российская) все же не делали РФ военной державой XXI века.

Владимир Путин, столкнувшийся из-за украинского кризиса с изоляцией на саммите G-20 в Брисбене, решил в корне изменить мировую повестку и оседлать «антитеррористического конька», принесшего ему успех в начале 2000-х. Попутно было принято решение проводить российскую кампанию в Сирии с расчетом на максимальный военный пиар: «Мы не хуже американцев, у нас тоже есть крылатые ракеты, стратегические бомбардировщики, есть даже один авианосец, мы в состоянии воевать с минимальными потерями».

Россия действительно продемонстрировала, что ее стратегические бомбардировщики Ту-95 и Ту-160, предназначенные для участия в Третьей мировой войне, способны наносить удары в войне локальной. Была доказана способность атаковать цели крылатыми ракетами с надводных и подводных кораблей.

Правда, о реальной боевой эффективности таких ударов судить сложно – приходится полагаться лишь на отчеты Минобороны.

Еще сложнее ситуация с «малой кровью». Официально сейчас известно о 25 погибших российских военнослужащих за 15 месяцев операции, причем часть этих потерь ― небоевые. Казалось бы, удалось скопировать современную западную модель ведения боевых действий. Осуществить это было даже проще, чем в Ираке 1991 и 2003 года ― для наземных операций существовала сирийская правительственная армия, усиленная иранским контингентом и боевиками «Хезболлы».

Реальная, а не пропагандистская война

Но помимо сирийских и иранских солдат (не всегда способных адекватно выполнять реальные боевые задачи) Москва была вынуждена опираться в наземных операциях и на сотрудников российских частных военных компаний (ЧВК). Это еще одно заимствование из американского опыта – власти США в Ираке прибегли к услугам ЧВК Blackwater. Но тут ключевым является словосочетание «власти прибегли к услугам». Отношения между государством и частной военной компанией на Западе выстраиваются исключительно на рыночной основе – ВЧК зарабатывает на войне и обеспечении безопасности, и государство дает им такую возможность. Данные расследований российских журналистов позволяют предположить, что ЧВК во главе с Дмитрием Уткиным («Вагнером») является, по сути, теневой армией российского правительства. Точное количество потерь, которые несет компания «Вагнера» в Сирии неизвестно. Но вполне возможно, счет идет на десятки, если не на сотни погибших россиян.

Еще в 2015 году сирийской правительственной армии при помощи российской авиации удалось ликвидировать угрозу наступления оппозиции на провинцию Латакия, расположенную на побережье западной Сирии – главном оплоте асадовского режима. Если бы оппозиционерам удалось вырваться к Средиземному морю, Башар Асад оказался бы на краю гибели во всех смыслах слова. Даже потеря Дамаска была бы менее страшным ударом. Но с вмешательством России ситуация на западе Сирии была переломлена, состояние правящего режима из критического изменилось на стабильно тяжелое. Можно было приступать к планомерному решению военных задач. Этому и был посвящен 2016 год.

Главные военные задачи, стоявшие перед Дамаском, Москвой и их союзниками в 2016 году:

- разгром повстанцев в провинции Идлиб, нависающей над критически важной для Асада западной Сирией

- разгром повстанцев в провинции Алеппо и окончательное освобождение города Алеппо

- продолжение давления на повстанцев в южной провинции Дараа

- нанесение эффектного удара по «Исламскому государству», который мог бы оправдать российскую операцию в Сирии в глазах мирового сообщества.

В целом были выполнены только две из четырех задач – боевики были вытеснены из Алеппо, а в Дараа были освобождены несколько городов. Повстанцам пришлось отступить и на некоторых других направлениях, но они по-прежнему держатся в центральной провинции Идлиб, а попытка нанести громкое поражение «Исламскому государству» в Пальмире окончилась к концу года позорным провалом.

Подконтрольная сирийскому режиму территория увеличилась, но по-прежнему не превышает половины общей площади государства. Да и она едва ли наполовину состоит из пригодных для жизни, непустынных районов.

Один из самых абсурдных политических эпизодов сирийской войны – мартовское заявление Владимира Путина об успехе российской военной группировки в Сирии.

«Задача, поставленная перед Министерством обороны и Вооруженными силами в целом выполнена, поэтому приказываю министру обороны с завтрашнего дня начать вывод основной части нашей воинской группировки из Сирии» - заявил Путин во время встречи с министром обороны Сергеем Шойгу и министром иностранных дел Сергеем Лавровым 14 марта 2016 года. Было оговорено, что борьба против «террористических организаций» в Сирии будет продолжена. С марта 2016 года российский контингент в Сирии лишь увеличивался, число бомбовых и ракетных ударов росло.

Три главных сражения сирийской войны в 2016 году