Появление памятника Ивану Грозному в Орле – это, конечно, символ. Думать, что это местные власти решили выпендриться и поставить в центре старинного русского города памятник его основателю – это примерно то же самое, что считать, что Сергей Эйзенштейн решил снимать фильм «Иван Грозный» по собственной инициативе. Кстати, это соотношение – между великим фильмом и карикатурой на лошади – это примерно пропорция злодейства между Сталиным и Путиным. Сталин был не меньшим чудищем, чем сам Иван Грозный – но он понимал, что его злодейство должно оставлять после себя такие приметы, от которых никто не сможет отмахнуться просто так. Решив, по сути, канонизировать Грозного, вождь обратился к Эйзенштейну – и хоть сам Сталин в результате остался не доволен результатом, во всяком случае во второй части фильма, но мы получили гениальную анатомию зла. И режиссерская работа Эйзенштейна, и великолепные работы русских актеров старой еще школы – все это пережило свое время и еще переживет. Другое дело, что сталинское представление об Иване Грозном эта работа не отразила. Отразила – эйзенштейновское. А Эйзенштейн точно понимал, где добро, а где зло – и перепутать эти две субстанции мог разве что на словах, но не в кадре. Сталин не мог этого не понимать. Но он, как сущий дьявол, не страшился восприятия себя как зла.
А Путин – мелкий бес. Как свое политическое безумие он вначале впихивает в блудливый рот Жириновского, а потом повторяет пережеванным, так и с памятником Грозному был использован малахольный губернатор и дремучая провинция – чай, не Москва. Но он плохо маскируется, потому что к нему апеллируют не только малочисленные оппозиционеры, возмущенные тем, что власть не хочет ограничиваться возвращением Сталина, что ей теперь и Грозного подавай. Но и придворные эксперты, кормящиеся с его рук, практически единогласно поддержали страшный памятник и сейчас соревнуются между собой, кто интереснее оправдает необходимость появления орловского истукана, зачем он вообще нужен и почему именно сейчас. Читать эти изыскания рабов – сущее удовольствие. Тут и собиратель земли русской, и борец с “новгородской олигархией” (ничего не напоминает?), и последний Рюрикович – такой родовитый, что никаким Романовым с ним точно не сравниться, и достойный продолжатель великой династии и…И вообще совершенно неясно, почему только в Орле? Почему в Москве до сих пор нет памятника такому выдающему государственному деятелю, настоящему герою, оболганному империалистами и романовскими историками-фальсификаторами?
Не сомневайтесь – будет! Но зачем? Ведь нужно понимать, что в авторитарных странах никогда не ставят памятники прошлому, но всегда – памятники будущему. Фильм Эйзенштейна был таким кинематографическим памятником и действительно точно отразил то, что ждало Россию после второй мировой войны – усиление царской власти до всепоглощающего контроля за всем и всеми сопровождалось прогрессирующим безумием Сталина. Готовность к отказу от старых соратников привела к началу формирования молодой «перспективной» опричнины из людей возраста Леонида Брежнева – им к окончанию войны было по сороковнику. Сталин умер, не успев стать Иваном Грозным, но он уверенно шел по пути своего кумира – вплоть до просьбы об отречении, произнесенной им на первом после XIX съезда КПСС пленуме ЦК. Да, и безумие антисемитизма – многие считают, что Сталин, расправлявшийся с деятелями еврейской культуры, устроивший «дело врачей» и подготовивший депортацию советских евреев на Дальний Восток, подражал своему неудавшемуся союзнику Адольфу Гитлеру. Но Гитлер никогда не был кумиром Сталина, а Грозный, запомнившийся тотальным уничтожением евреев на всех территориях, которые во время войн занимало русское воинство – был.
Мы уже никогда не узнаем, как далеко по пути Ивана Грозного мог пойти вовремя скончавшийся Сталин. Но у нас есть шанс увидеть, как далеко по пути Ивана Грозного готов пойти живой и отнюдь еще не такой старый Путин. Многие черты тирана у Путина и сейчас налицо – это, прежде всего, прогрессирующий разрыв с реальностью и уменьшившиеся возможности скрывать крайнее нервное напряжение, проявляющееся в нелепой мимике лица, отсутствии контроля за частями тела, гримасничанью и развинченности. Причем надо понимать, что если подобные проявления психопатии у Грозного зафиксированы свидетелями, а у Сталина – врачами, то в случае с Путиным, благодаря телевидению все мы – невольные свидетели этой страшной и опасной для России и мира истории болезни.
Но дело не в истории болезни. Любой человек, который удерживает власть в авторитарной стране в течение длительной времени, становится параноиком – или теряет власть, третьего не дано. Дело в намерениях. Почему именно Грозный?
А потому же, почему и Сталин. Потому что не Петр I, например. Власть может ощущать грядущие экономические и социальные испытания и ей необходимо превратить страну в осажденный лагерь, выработать у населения ощущение ненависти к окружающему миру, подготовить по мере возможности к возможной массовой гибели граждан в результате военных конфликтов, социальных бунтов, политических столкновений. Власть, которая собирается править на крови, просто обязана выбить из населения все эти глупости с «окном в Европу», все фантазии на тему западничества и возможной близости целей и ценностей с американцами и европейцами. Ведь при Грозном – как, впрочем, и при Сталине – никакой Европы не было, а было ордынское ханство в чистом виде, конкурирующее за место под солнцем с другими ордынскими ханствами и, кстати, относившееся в обоих случаях к православной церкви намного хуже, чем мусульманские правители – вспомним убийство приближенными Ивана Грозного митрополита Филиппа Московского и фактическое уничтожение русского священства при Сталине, после чего – опять-таки в обоих случаях – появляется послушная «дворовая» церковь, контролируемая светскими опричниками. Но это мы выхватываем некие фрагменты из русской истории, а ведь у Путина с Грозным могут быть свои ассоциации.
Главное, впрочем, читается – приучить подданных к непогрешимости правителя. В условиях утраты доверия к государственным институциям, практически неизбежному в условиях экономического кризиса, именно правитель с опричниной должен восприниматься поддаными как последняя инстанция и последняя надежда, именно его действия и заявления – какими бы безумными они ни казались – должны восприниматься как истина в последней инстанции, именно его кадровые решения – даже если они будут касаться верных соратников – должны одобряться и восприниматься как поиск путей выхода их ситуации.
Путину нужно от Грозного помазание на царство. На Московское царство. Обращение к фигуре безумного царя – это и осознание того, что на империю Романовых сил у его государства уже нет, и ворота в непроглядный русский шовинизм, который в Московском царстве вполне уместен и спасителен. Сталин, собственно, доказал, что это можно совмещать. После победы во Второй мировой войне диктатор оказался властителем огромной территории и «сферы влияния», но именно тогда им были разбужены фантомы русского черносотенства, именно тогда правитель произнес тост за «великий русский народ», именно тогда стал издыхать большевизм – и на смену ему стала формироваться неонацистская идеология, которая станет Евангелием миллионов путиных.
Еще недавно любимым заголовком русских либералов было название статьи Михаила Гефтера «Сталин умер вчера». Но оказалось, что вчера умер Грозный.
