1 января 2016 года соглашение об ассоциации Украины с Европейским Союзом вступило в действие в полном объеме – теперь уже и в части, которая касается зоны свободной торговли. Именно последняя часть – по словам президента Владимира Путина и других руководителей России – вызвала серьезные возражения у Кремля и по ее поводу буквально до последних дней декабря шли трехсторонние консультации, которые никакими результатами не завершились. А сам процесс подготовки к подписанию соглашения об ассоциации Украины и ЕС вызвал резкое охлаждение российско-украинских отношений еще в период правления Виктора Януковича, массовые протесты в Киеве, крах политического режима, отказавшегося от ассоциации под российским давлением и, наконец – аннексию Крыма и российско-украинскую войну на Донбассе. Почему же совершенно обычный документ, даже не предусматривающий членства Украины в Европейском Союзе, вызвал столь серьезную реакцию России и привел к многочисленным разрывам на линии Москва – Киев и Москва – Брюссель?
Для того чтобы правильно ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к первым годам постсоветской истории, когда на месте Советского Союза возникло Содружество независимых государств. У России и Украины было совершенно различное отношение к этому объединению. В России воспринимали СНГ как некую предтечу нового союзного государства. Не случайно первый президент России Борис Ельцин считал встречу руководителей трех бывших советских республик в Беловежской пуще и как возможность избавиться от двоевластия в Москве и отправить, наконец, в отставку вконец растерявшего былое влияние президента СССР Михаила Горбачева, и как шанс сохранить в обойме бывшего Союза Украину, чье руководство после успеха референдума о независимости 1 декабря 1991 года даже и не задумывалось о новом Союзном договоре. Спустя 25 лет первый президент Украины Леонид Кравчук отметил, что если бы он не согласился с созданием СНГ, Россия могла бы устроить авантюру с отторжением Крыма уже тогда. Но для Кравчука и других украинских руководителей СНГ было прежде всего инструментом развода, а не создания нового государства.
В России это поняли не сразу. Я бы даже сказал – не поняли до сих пор. Именно поэтому Украину последовательно – но практически всегда безуспешно – пытались затянуть во все российские интеграционные проекты на постсоветском пространстве. Советники вначале Бориса Ельцина, а затем и Владимира Путина утверждали, что без Украины никакая постсоветская интеграция смысла иметь не будет. То, что украинское руководство не стремится к такому участию, раздражало. Вместе с тем надежда на успех оставалась всегда – еще и потому, что ни в какие другие интеграционные проекты Украина не вписывалась. Запад если и не воспринимал эту страну в качестве «буферной зоны» между ЕС и Россией, то уж во всяком случае считал, что у России в Украине есть некие особые интересы, которые нельзя нарушать.
Но разве соглашение об ассоциации эти интересы не нарушило? Вот здесь мы подходим к самому интересному. Для европейцев это соглашение – и по отношению к Украине, и по отношению к другим бывшим советским республикам - стало возможностью «цивилизовать» пространство, оказавшееся по соседству с расширившейся Европой. Собственно, ассоциация с бывшими советскими республиками и стала прямым следствием этого расширения и новой политики соседства. В европейских столицах согласились с мнением, что нельзя нарушать «особые интересы России» и вместе с тем нельзя согласиться с теми клептократическими коррупционными правилами, которые существуют в экономиках бывших советских республик. Программа «Восточное партнерство», предложенная польской и шведской дипломатиями, стала для ЕС самым естественным выходом из ситуации, когда соседи находятся между ним и Россией.
Но для Кремля этот рецепт не подходил ни в коем случае – просто потому, что соглашения об ассоциации закрепляли суверенитет бывших советских республик и ставили точку на прожектах о восстановлении Советского Союза в новом виде. Какие бы сказки ни рассказывали в Кремле относительно того, что таких прожектов не существует, а только вот сама оценка соглашений об ассоциации как «антироссийских» выдает их существование с головой. Потому что соглашения об ассоциации никак не затрагивают ни политических, ни экономических интересов России. Вообще – никаких. Они могут быть охарактеризованы как «антироссийские» только в случае, если на столе Владимира Путина есть планы ликвидации государственного суверенитета бывших советских республик. Конечно, эти планы можно считать очередной мистификацией. Но российское руководство не раз и не два предлагало партнерам по Евразийскому союзу создать полноценные надгосударственные органы управления – и отступало только тогда, когда получало решительный и жесткий отпор от президентов Казахстана и Беларуси. Евразийский экономический союз – объединение, которое Путин после ухода Назарбаева и Лукашенко планирует превратить в новое союзное государство во главе с собой. И поэтому на момент его создания все бывшие советские республики должны находиться в ожидании воскрешения монстра и быть готовы к нему присоединиться.
Путин и его окружение отнеслись к возможности подписания бывшими советскими республиками соглашений об ассоциации буквально как к вторжению Евросоюза на свою собственную территорию – к вящему изумлению европейцев, убежденных, что они придумали оптимальный для себя и для России вариант. Давление оказывалось буквально на всех – на Украину, на Армению, на Молдову, на Грузию. В Тбилиси и Кишиневе на это давление не отреагировали. Армянского президента Сержа Саргсяна Путин буквально запугал во время личной встречи в Москве. (Возможно, были и другие встречи между президентами, неизвестные широкой публике – ведь только после отставки Виктора Януковича стало известно, что он встречался с российским коллегой не только явно, но и тайно). Саргсян не только отказался от подписания соглашения об ассоциации, но и заявил о готовности присоединиться к Евразийскому экономическому союзу.
Следующим на очереди был Янукович. Украинского президента запугивали – доходило до физических угроз – и задабривали миллиардными взятками. Янукович, который и сам колебался между соглашением и отказом от ассоциации, в последний момент пошел навстречу Путину. И тут произошло непредвиденное – на улицах Киева и других городов Украины оказались сотни тысяч людей, протестовавших против отказа своего руководства от союза с Европой. Именно в этот момент проиграл не только Путин – завершилась бесславная кровавая история Российской империи, начавшаяся фактически с присяги украинских казаков московскому царю.
Но этот провал имперских планов привел к растерянности повсюду. У российского руководства просто нет программы строительства полноценного государства вне имперского контекста – именно поэтому Российская Федерация, бывшая не столько страной, сколько площадкой для такого строительства, уже вскоре исчезнет с политической карты мира, раздробившись на настоящие государства. Европейцы с большим трудом воспринимают тот факт, что Украина – и, скорее всего, все остальные бывшие советские республики – больше не будут буфером между ЕС и Россией, и что европейцам рано или поздно придется определяться, где же на самом деле проходит граница «политической Европы» и начинается граница «политической Азии» или Евразии – без всяких там «серых зон». Да и Украине не так просто оказаться в новой для себя реальности, в которой она больше не находится между Западом и Россией, а на ее восточных границах, к тому же частично контролируемых российскими войсками, начинается территория враждебного агрессивного государства. Но это теперь – непреложный исторический факт: на восточных границах Украины начинается зона отчуждения, вражды и ненависти. Кто бы мог подумать, что к появлению такой зоны приведет заурядное соглашение об ассоциации!
