(Окончание. Начало в №1096)

Через 10 дней над полтавским аэродромом появился немецкий разведчик «Хе-111», которого перехватить не удалось. А ночью с 21 на 22 июня над Миргородом и Полтавой появилась 350 немецких бомбардировщиков, которые вначале сбросили осветительные, а затем осколочные, зажигательные и фугасные бомбы. Вместе с бомбами немцы сбрасывали контейнеры, начиненные «лягушками»-противопехотными минами. Контейнеры раскрывались у самой земли и «лягушки» раскатывались по большой площади. Все жители Полтавы, в том числе и я с родителями, покинули дрожащие от разрывов дома и со страхом с улиц видели вдали, в небе над аэродромом, невероятно гигантский фейерверк. Тогда на наш аэродром были сброшены 34,708 бомб и мин, уничтожены сорок четыре «Летающие крепости» и один истребитель. 25 «Летающих крепостей» были повреждены. Также был уничтожен 21 советский истребитель («Як-9» и «Як-7»). При бомбежке погиб 31 советский и один американский военнослужащий. Их похоронили рядом с аэродромом. 17 американцев были ранены. Ночью во время налета немецкой авиации на аэродром погиб известный журналист газеты «Правда» Петр Лидов, который должен был написать очерк о челночных операциях союзников. Когда началась бомбежка, Лидов бросился к зенитному пулемету, чтобы заменить убитого стрелка, и сбил один немецкий самолет, но осколок разорвавшейся вблизи бомбы оборвал его жизнь. Следующей ночью бомбежки аэродромов повторились. В Миргороде сгорели три американских самолета и повреждено 12 «Авиакобр». Советская зенитная артиллерия и истребители сбили лишь 3 немецких самолета.

Катастрофа под Полтавой стала следствием неэффективности советской противовоздушной обороны в ночное время и шапкозакидательского настроения американских генералов, не пожелавших после появления в воздухе немецкого разведывательного самолета немедленно перебазировать «В-17» на другие аэродромы. Но об этой авиационной трагедии авиации США в СССР американский народ ничего не знал. Командующий стратегическими ВВС США в Европе генерал Карл Спаатс запретил публиковать в американской прессе сообщения о налете германской авиации на особый секретный полтавский авиаузел. Генерал Джон Дин назвал эти бомбардировки противника «ошеломляющим ударом» по военному сотрудничеству СССР и Америки, справедливо обвинив в происшедшем советскую ПВО. Операция «Frantic» была приостановлена на месяц.

В июле и августе «челночные операции» возобновились. Американская авиация провела 9 воздушных налетов на аэродромы и нефтеперерабатывающие заводы Румынии и Венгрии, уничтожив на земле и в воздухе 181 немецкий самолёт. Однако в дни Варшавского восстания, поднятого польскими патриотами, которыми руководило лондонское эмигрантское правительство, Сталин потребовал остановить проведение операции «Frantic». Это запрещение было снято лишь 18 сентября, когда истекающих кровью восставших варшавян уже ничто не могло спасти. Большинство сброшенных американцами грузов над Варшавой с высоты 4 километров попало в руки гитлеровцев. События в столице Польши негативно сказались на дальнейшей деятельности американской авиабазы в Полтаве.

Политические игры в верхах привели к постепенному свертыванию полтавского аэроузла, значение которого трудно недооценить. С июня по сентябрь 1944 года было проведено 18 крупных воздушных операций, в которых участвовало 1030 самолетов, в том числе 529 «В-17». На объекты противника было сброшено около 2 тысяч бомб, уничтожено 230 самолетов врага. При этом США потеряли 68 самолётов.

Хотя ожесточенные немецкие бомбардировки по аэродрому в городе руин не прибавили, но от взрывных волн многие дома остались без крыш, дверей и почти изо всех окон вылетели стёкла. Руководство города потребовало от заводов, фабрик, артелей и ремонтно-строительных организаций срочно устранить последствия бомбежек. К этому времени из Донбасса прибыли несколько вагонов со стеклом. Вот тут-то у папы-стекольщика, как ни у кого, прибавилось работы. Каждый вечер на нашем столе он, надев фартук, готовил замазку: на клеенку из мешочка высыпал горку мела, на нее из бутыли выливал оранжевую густую олифу и перемешивал руками до получения вязкой белесой массы. Только после того, как замазка была готова, тетя Фрида могла забросить на стол мою постель. Запах олифы, как в довоенной Полтаве, во Фрунзе, так и теперь пропитывал воздух нашего жилища. Этот запах на всю жизнь остался моим любимым запахом…